вся поэзия.ру
стихи, сонеты, поэмы, сказки, басни, мадригалы, оды, эпиграммы, дифирамбы, акростихи, сонаты, пьесы, элегии, думы, канцоны русских поэтов
359 авторов, 715 анализов, сочинений, рефератов по произведениям
- А
- Б
- В
- Г
- Д
- Е
- Ж
- З
- И
- К
- Л
- М
- Н
- О
- П
- Р
- С
- Т
- У
- Ф
- Х
- Ц
- Ч
- Ш
- Щ
- Э
- Я
НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ - стихотворение Тютчев Ф. И.
НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ
I
Грустный вид и грустный час —
Дальний путь торопит нас…
Вот, как призрак гробовой,
Месяц встал — и из тумана
Осветил безлюдный край…
Путь далек — не унывай…
Ах, и в этот самый час,
Там, где нет теперь уж нас,
Тот же месяц, но живой,
Дышит в зеркале Лемана…
Чудный вид и чудный край —
Путь далек — не вспоминай…
II
Родной ландшафт… Под дымчатым навесом
Огромной тучи снеговой
Синеет даль — с ее угрюмым лесом,
Окутанным осенней мглой…
Все голо так — и пусто-необъятно
В однообразии немом…
Местами лишь просвечивают пятна
Стоячих вод, покрытых первым льдом.
Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья —
Жизнь отошла — и, покорясь судьбе,
В каком-то забытьи изнеможенья,
Здесь человек лишь снится сам себе.
Как свет дневной, его тускнеют взоры,
Не верит он, хоть видел их вчера,
Что есть края, где радужные горы
В лазурные глядятся озера…1
1Автограф — Альбом Тютч. — Бирилевой, в письме поэта к дочери Д. Ф. Тютчевой, без даты.
Списки — Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 17); Альбом Тютчевой (с. 161–162); РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 183. Л. 65 об. — 66; ед. хр. 184. Л. 61–62.
Первая публикация — газ. «Наше время». 1860. 17 января. С. 12. Вошло в Изд. 1868. С. 183–184; Изд. СПб., 1886. С. 229–231; Изд. 1900. С. 233–234.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 291*.
Автограф сопровождается припиской на фр. яз. к Д. Ф. Тютчевой: «Вот, моя милая дочь, несколько рифмованных строк, они помогли мне отвлечься от тягот надоевшего путешествия, посылаю их тебе вместо длинного письма… Однако справедливости ради должен тебе сказать, что в эту самую минуту ярко светит солнце, правда, озаряет оно не розовые кусты и не цветущие апельсиновые деревья, а свежие, только что распустившиеся сосульки» (ЛН-1. C. 445).
В альбоме Е. Ф. Тютчевой (РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 183) отмечено, что стихотворение написано «из-за границы, осенью, 1859-го года». В списке Альбома Тютч. — Бирилевой дата уточняется: «октябрь 1859 г.». В это время поэт был на пути между Кенигсбергом и Петербургом. В конце октября Тютчев писал из Веймара жене, что он не может без ужаса думать о том, что ему придется скоро вернуться в Петербург (см. СН. 1916. Кн. 21. С. 171). В следующем письме, из Берлина, Тютчев сообщает: «Сегодня вечером я окунусь — не в вечность, как повешенные в Англии, но в бесконечность, как путешественники в России» (там же. С. 172). Вечером 24 октября / 5 ноября он выезжает из Берлина через Кенигсберг в Россию. 2/14 ноября поэт прибывает в Петербург, на что указывает запись в дневнике М. Ф. Тютчевой-Бирилевой (Мураново. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 177. См.: ЛН-2. С. 307).
Датируется концом октября 1859 г.
Издания (Изд. 1868 и последующие) ограничились указанием года: «1859». Немного варьируется заглавие: «На возвратном пути» («Наше время», Изд. 1900, с пометой в скобках: «(Из Кенигсберга в Петербург)» и «Дорога из Кенигсберга в Петербург» (Изд. 1868, Изд. СПб., 1886). В списках РГАЛИ, в «Нашем времени», в Изд. 1868, Изд. СПб., 1886 первым поставлено стих. «Родной ландшафт…Под дымчатым навесом…», однако такая последовательность не отражает ни хронологии создания, ни движения художественной мысли.
Унылый северный пейзаж и необозримые пространства России осознавались Тютчевым как погружение в небытие, истощение жизни. В письме к Эрн. Ф. Тютчевой от 23 июня 1843 г. поэт писал из Варшавы: «Краков тебе понравился бы. <…> это последний живописный ландшафт, какой видит путешественник, направляющийся к Востоку. Ибо, едва выедешь за ворота этого города, как попадаешь на необъятную равнину, скифскую равнину, которая так часто поражала тебя на моей рельефной карте, где она образует огромную плоскость; а в действительности она не привлекательней, чем на карте. Представь себе местность между Мюнхеном и Фрейзингом, на пространстве, вдвое большем, чем вся Европа. Вот и все… Ты сама понимаешь, что такие края плохо врачуют боль разлуки» (Изд. 1984. Т.2. С. 79). В том же письме: «Закутайся покрепче в свои горы, чтобы возместить для меня отвратительную равнину, в которую я погружаюсь».
Тематически «На возвратном пути» перекликается с рядом стихотворений, где «места немилые, хоть и родные» сопоставляются с «души… родимым краем»: «Здесь, где так вяло свод небесный…» (1830), «Давно ль, давно ль, о Юг блаженный…» (1837), «Глядел я, стоя над Невой…» (1844), «Русской женщине» (1848–1849), «Вновь твои я вижу очи…» (1849), «Итак, опять увиделся я с вами…» (1849). Соотнесение параллелей Север — Юг и Россия — Запад приводило критиков (см., например, Гарин И. И. Тютчев // Гарин И. И. Пророки и поэты. М., 1994. Т. 3. С. 393–397) к ошибочной мысли об антирусской направленности поэта, его нелюбви к родине. Справедливо отмечает современная исследовательница Н. В. Королева (История русской поэзии. Л., 1969. Т. 2. С. 212): для Тютчева Север и Юг — понятия не столько географические или политические, сколько эмоциональные. Так, после смерти Е. А. Денисьевой посещение милых сердцу Швейцарии, Франции уже не будет радовать Тютчева («Утихла биза… Легче дышит…», 1864; «О, этот юг, о, эта Ницца…», 1864). Россия станет в полной мере родимым краем для поэта. В письме к А. И. Георгиевскому из Ниццы от 10–11/22-23 декабря 1864 г. он отметит: «…Странное явление встречается теперь между русскими за границею, как бы в смысле реакции противу общего стремления, — это сильнейшая, в небывалых размерах развивающаяся тоска по России при первом соприкосновении с нерусским миром. Здесь, в Ницце, все, состоящее в свите императрицы, начиная с нее самой, в высшей степени одержимо этим чувством, — и никакое яркое, декабрьское солнце, ни это ясное теплое небо, ни это море, ни эти оливы и померанцевые деревья — ничто не может заглушить чувство чужеземности и сиротства. И вот почему здесь «Московские ведомости», как московский благовест, действует так освежительно и успокоительно на русские нервы. <…> Ницца все-таки не что иное, как самое живописно-поэтическое, лучезарно-благолепное захолустье» (ЛН-1. С. 385–386).
Произведение вызвало интерес у дореволюционной критики. Д. С. Дарский отмечал «встревоженно-подавленный, сомнамбулический тон» стихотворения «Родной ландшафт… Под дымчатым навесом…», свидетельствующий о глубоком сомнении поэта в реальности окружающего. «Страх, ноющий и неотвязчивый страх перед скудостью, недостатком жизни одолевал поэта. «Сниться самому себе» — это было его живым, может быть, каждодневным опытом под северным небом» (Дарский. С. 79). «Грустный вид и грустный час…» привлекло внимание В. Я. Брюсова мастерством стихотворной формы. В критико-биографическом очерке, открывающем Полн. собр. соч. Тютчева (Изд. Маркса. С. 5–37), оно приведено в качестве примера «утонченного построения» стихотворения, облеченного «в очень изысканные метры». «При беглом чтении не замечаешь в их построении ничего особенного. Лишь потом открываешь тайну прелести их формы. В них средние два стиха первой строфы (3-й и 4-й) рифмуются со средними стихами второй строфы (9-м и 10-м). Притом, чтобы ухо уловило это созвучие, разделенное четырьмя стихами, Тютчев выбрал рифмы особенно полные, в которых согласованы не только буквы после ударяемой гласной, но и предыдущая согласная (которую французы называют consonne d’appui): «гробовой — живой», «тумана — Лемана» (там же. С. 36).
Леман — одно из французских названий Женевского озера (А. М.).
автор: Тютчев Ф. И.
,написано: 1859, рейтинг:
1 |
вид произведения: стихотворение
анализ, сочинение или реферат: 0
мeтки:
аудио стихотворение: 0
НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ Тютчев Ф. И.
к общему сожалению, пока аудио нет
анализ, сочинение или реферат о стихотворении
НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ: