Я посещал тот край обетованный, Где золотой блистал когда-то век, Где, розами и миртами венчанный, Под сению дерев благоуханной Блаженствовал незлобный человек.
Леса полны поныне аромата, Долины те ж и горные хребты; Еще досель в прозрачный час заката Глядит скала, сиянием объята, На пену волн эгейских с высоты.
Под пихтою душистой и красивой Под шум ручьев, разбитых об утес, Отрадно верить, что Сатурн ревнивый Над этою долиною счастливой Век золотой не весь еще пронес.
И чудится: за тем кустом колючим Румяных роз, где лавров тень легла, Дыханьем дня распалена горючим, Лобзаниям то долгим, то летучим Менада грудь и плечи предала.
Но что за шум? За девой смуглолицей Вослед толпа. Всё празднично кругом. И гибкий тигр с пушистою тигрицей, Неслышные, в ярме пред колесницей, Идут, махая весело хвостом.
А вот и он, красавец ненаглядный, Среди толпы ликующих — Лией, Увенчанный листвою виноградной, Любуется спасенной Ариадной — Бессмертною избранницей своей.
У колеса, пускаясь вперегонку, Нагие дети пляшут и шумят; Один приподнял пухлую ручонку И крови не вкусившему тигренку Дает лизать пурпурный виноград.
Вино из рога бог с лукавым ликом Льет на толпу, сам весел и румян, И, хохоча в смятеньи полудиком, Вакханка быстро отвернулась с криком И от струи приподняла тимпан.
