Ольга ЧюминаВ ТЕАТРЕ

Оркестра гром сменился тишиной;
Здесь "tout Paris"[1] всех первых представлений:
Аристократ и современный гений —
Туз-финансист, с красавицей женой,
5 Jeunesse dorée[2], "блистательные дамы",
Крикун поэт и желчный журналист, —
Все налицо, в руках их — участь драмы.
Но автору теперь не страшен свист
И приговор суда их непреложный:
10 Давно в борьбе, мучительно тревожной,
Он пал — и спит глубоким, вечным сном.
(Тем лучше: к мёртвым зависть невозможна
И пьесу ждёт сочувственный приём…)

‎Начался акт, и в тишине глубокой
15 Раздались ясно первые слова.
Среди ночей, в мансарде одинокой
Он их писал… пылала голова,
В душе его горел огонь священный
Поэзии, волною вдохновенной
20 Лились стихи, и, словно сбросив гнёт,
Рвалася мысль настойчиво вперёд.
Казалось, что стена мансарды тесной
Раздвинулась… и мир иной, чудесный
Воскрес пред ним: сраженья… звон мечей,
25 Победный клич, восторг толпы народной
И форум… гул ораторских речей…
Вот славный вождь, венчанный всенародно…
Красавиц рой, цветы, роскошный пир…
Борьба рабов и звон весёлый лир…
30 Весь древний Рим, в величии суровом,
Восстал пред ним, как мощный исполин:
Бедняк-поэт, теперь он — властелин,
Богат, могуч… Своим волшебным словом
Он вдруг призвал из глубины веков
35 Забытый мир героев и рабов…
В чаду надежд и радужных мечтаний
Он счастлив; да, он верит в свой успех!..
А завтра — вновь бесплодный ряд скитаний,
Отказов ряд, и часто — грубый смех…
. . . . . . . . . . . . . . .

40 ‎Успех настал — громадный, "небывалый"!
Журнальный мир, beau-monde[3] и полусвет
Увлечены… конца восторгам нет.
(Хвалебный хор, немного запоздалый!)

‎И, право, жаль, что глух к нему поэт,
45 Что он борьбы не вынес малодушно,
Угас, судьбу и свой талант кляня —
Тогда как мог, голодный, благодушно
Дожить легко до радостного дня…