Ольга ЧюминаСЫН

I
‎Когда они пришли осматривать квартиру
В четвёртом этаже, швейцар сказал кассиру
Знакомому, свои заплывшие зрачки
Прищурив: — Ну, сейчас видать, что бедняки.
5 Подросток мальчуган, с блестящими глазами,
В которых искренность светилася и ум,
Глядел уверенно, и траурный костюм
Его был очень прост. С увядшими чертами
Казалась мать его старухой — в тридцать лет.
10 На следующий день явилися чуть свет
Жильцы и мебель их. Увидев скарб убогий,
Тотчас же принял вид презрительный и строгий
Швейцар. Он произнёс: — Конечно, это — голь,
И с ними хлопотать да нянчиться изволь! —
15 Но плата их всегда вносилась аккуратно
И он, смягчаяся, жене неоднократно
Говаривал! — Ну да, бедняги, слова нет,
Но честные…
‎Вдова вставала очень рано,
20 Давая в городе уроки фортепьяно
И пения; сама готовила обед,
Когда являлся сын усталый и голодный
Из школы… В праздники и в каждый день свободный
Они ходили в парк, кормили лебедей,
25 Довольствуясь своей прогулкою обычной;
Ну, словом, бедность их вполне была приличной
И помощи они не ждали от людей.
Швейцар кидал на них сочувственные взгляды,
Когда же ученик все первые награды
30 С экзамена принёс, он молвил: "В добрый час!
Для нашей дочери, пожалуй, он как раз
Годился б в женихи"…
‎А юноша, счастливый,
Бежал по лестнице, спеша скорей обнять
35 В порыве радости взволнованную мать.
И тут у женщины, с печалью молчаливой,
С покорностью судьбе страдавшей столько лет —
Невольно вырвался хранимый ей секрет.

II
Он выслушал её в волненьи напряжённом,
И скоро он узнал, что мать перед законом
Вдовою не была. Оставшись сиротой
Лет восемнадцати, она уроки пенья
5 Давала… Сын семьи богатой… увлеченье —
Роман обыденный, печальный и простой!
Виновный не успел загладить преступленье,
Он умер. Вечному стыду обречена,
За ним последовать хотела и она,
10 Но у неё был сын.
‎— Теперь тебе известно
Несчастие моё. Трудилися мы честно,
Но я уже стара и сил недостаёт…
Ты — мальчик. Что ж потом, о, Господи, нас ждёт?
15 Наш юноша мечтал о воинской отваге,
О славном будущем, о почестях и шпаге;
Лишь тут увидел он, что труд — его удел
И он несчастную утешить захотел:
— Не плачь, прошу тебя. В казённом управленьи
20 Мы знаем несколько начальника бюро
И он уже не раз хвалил моё перо,
Он не откажет мне теперь в определеньи…
Притом же недурным слыву я скрипачём
И кто мешает мне давать уроки скрипки?
25 Рассмейся же, мама́, и вид твоей улыбки
Порадует меня. Я чувствую, ключом
Кипят во мне теперь и мужество и силы,
Ну, полно хмуриться. Подобный вид унылый
Вам, право, не к лицу…
30 ‎Как солнечным лучом
Лицо её на миг улыбкой озарилось
И тотчас же она невольно прослезилась,
Прижав его к груди. Когда же мать и сын
Простились вечером, оставшися один,
35 Он с горечью в душе, серьёзный и печальный,
На книги устремил последний взор прощальный
И с юною мечтой расстался навсегда.

III
Всё было решено, и так — прошли года…
Он утро проводил, работой поглощённый
По службе, а потом, в кофейне освещённой
Аккомпанировал певицам и певцам,
5 Бульварной публики излюбленным жрецам.
С тех пор как он — к труду сухому непривычен —
С прошедшим разорвал, отрёкся от всего,
Он как-то захирел, и самый рост его,
Как самолюбие, остался ограничен…
10 Когда же о таком решеньи недостойном
Швейцар был извещён, с презрением спокойным
Он высказал своё сужденье: — Признаюсь,
У этих бедняков бывает странный вкус,
Возвыситься они никак не в состояньи,
15 Я даже несколько обманут в ожиданьи:
Он много обещал. А, знаете, в зятья
Когда-то прочила его жена моя…
Никто не ждал тогда подобной перемены:
А нынче нашу дочь готовим мы для сцены…
20 ‎И в скором времени узнал примерный сын
Тоску ужасную, невыносимый сплин
Своей профессии: угар от скверной печки,
Начальства воркотню, забавные словечки
По поводу того, что вовсе не смешно,
25 И взгляды зависти сквозь тусклое окно,
Закуску скромную селёдкою копчёной
И бесполезный труд — уныло-монотонный,
Сознание, что жизнь — бесцельна и скучна,
Прогулки дальние, обед весьма невкусный…
30 А дома мать его всегда казалась грустной
(С годами сделалась придирчивой она).
Увидев, что порой предлога ищет к ссоре
Она, он весь бледнел и, с грустию во взоре,
Страдая за неё, вставал из-за стола.
35 Притом же в этот час всегда его ждала
Обязанность, и он, со скрипкою в футляре,
Спешил в кафе-шантан знакомый на бульваре,
Где рядом с ним гудел неистовый тромбон;
И юноша бросал рассеянные взгляды,
40 Когда являлися средь маленькой эстрады
Певица бледная и толстый баритон,
А комик, фаворит хорошенькой брюнетки,
Скандировал слова бульварной шансонетки.
К двенадцати часам, уставший как старик,
45 Домой он приходил и, взяв одну из книг,
Пытался почитать, но в комнате от печки
Струилась теплота, и он, жалея свечки,
Спешил скорей заснуть.

IV
‎И так прошли, увы,
Пятнадцать долгих лет! Пятнадцать раз сирени
Цвели среди ковра зелёной муравы,
И в час, когда вокруг длинней ложатся тени
5 И льют свой аромат весенние цветы —
Доро́гой он встречал влюблённые четы.
Он быстро проходил в волнении унылом,
Завидуя в душе фланёрам и кутилам,
Сидевшим у кафе с сигарами в зубах.
10 Он в жизни знал одно: заботу о грошах,
И всё ж не без труда сводил концы с концами.
Певица бледная, с льняными волосами,
Давно уже — тому двенадцать лет назад,
Украдкой на него бросала нежный взгляд,
15 Но он застенчив был… и бедная певица
Карьеру кончила на улице Brédà…
Забыть о ней вполне не мог он никогда
И с той поры ему дней скучных вереница
Казалася ещё печальней и грустней…
20 А мать его? Пришлось несчастному и с ней
Расстаться. Как-то раз, часу в четвёртом ночи,
Он сам закрыл её измученные очи.
Она в агонии жестокой умерла.
И смерть её, как жизнь, печальною была.
25 Когда же, проводив до вечного жилища
Останки матери, вернулся он с кладбища
В пустые комнаты — вдруг сделалось ему
Понятным, что он сам, не нужный никому,
Остался мальчиком — с седыми волосами!..
30 Что с этими в тоске протекшими годами
Ушли и молодость, и счастие, и свет…
Что в будущем ему надежды больше нет —
Больному, хилому, с навек остывшей кровью!..
Что он, произнося с нежнейшею любовью
35 Лишь слово: матушка! любви иной не знал.
‎Освобожденья час немного запоздал;
Привыкнув навсегда к своей пассивной роли,
Живёт он и теперь, как в дни своей неволи:
Скрипение пером, прогулка и смычок.
40 А в доме, где своё влачит он прозябанье,
Давно забыли все его существованье,
И поздно вечером, узнав его звонок,
Швейцар — седой старик — порядком одряхлевший
И с памятью от лет серьезно ослабевшей,
45 Бормочет, ото сна внезапно пробуждён:
— Несносный мальчуган! Опять прошлялся он!..

1886