Ольга ЧюминаМАРУСЯ ЧУРАЙ

I
Засвистали казаче́ньки в поход до пивночи,
Заплакала Марусе́нька свои ясны очи…
Малороссийская песня.

‎Двести лет минуло, а в Украйне дальной
О судьбе Маруси, о судьбе печальной
Всё живет сказанье, и средь вечерницы
Всё поются песни "девки чаровницы".
5 Двести лет минуло, а в родной Полтаве
О красе Маруси, о любви и славе
Шепчет буйный ветер тополю в долине,
Шепчет соловейко полевой калине…
Как прекрасны были эти звёзды-очи —
10 Солнышка приветней и темнее ночи,

[82]
Всех они волшебной полоняли властью,
Чаровали негой, вспыхивали страстью.
Хороша дивчина выросла на воле —
Гибкою и стройной, как былинка в поле,
15 Но всего милее был — не взор лучистый
И не косы-змеи — голос серебристый.
Как у неё польются песенка за песней —
Станет всё на свете лучше и чудесней:
Станет небо ярче, зеленей берёзы,
20 Заиграет сердце, навернутся слёзы…

‎Полюбил Марусю чернобровый Грицо,
Полюбила Грицю крепко чаровница…
Да недолго длились красные денёчки:
Наступила Пасха, развернулись почки —
25 И в поход поспешно собрались казаки:
На страну родную шли войной поляки.

‎Горько плакала Маруся,
Плакала-рыдала,
Как в последний раз, прощаясь,
30 Грицю обнимала.

‎И, её целуя в очи,
Он шептал: — Маруся,
Не тревожься, моё сердце,
Скоро возвращуся. —

35 ‎Но она в слезах твердила:
"Горе мне, желанный!
Я бедна, тебе не пара…
Будешь мужем Ганны…

[83]

‎От отца осталась только
40 Слава боевая,
А казны же нет у дочки
Старого Чурая".

‎— Дорогая, не богаче ль
Ты любой царицы?
45 Очи — звёзды, зубы — жемчуг,
Голос чаровницы…

‎Верь же мне, моя коханка;
Возвращусь в Полтаву
И добуду я в сраженьи
50 Воинскую славу. —

‎"О, скорей вернися, любый!" —
И под сенью вишен
Поцелуй её последний
Прозвучал, чуть слышен…

II
Где мой милый, чернобривый,
Где ты — озовыся!
"Маруся Чурай".

‎Время потянулось медленно, уныло.
Месяцы проходят — нет ещё вестей.
На́ сердце тревога, в доме всё постыло,
Ждут и не дождутся дорогих гостей.
5 Тяжело Марусе. — "Чо-то с чернобровым?
Жив ли он остался? Помнит ли меня?"
И лилися часто в садике вишнёвом

[84]
Со слезами песни грустные её.
Но не стало силы выносить кручину
10 И Маруся в Киев дальний собралась.
— "Там узнаю правду про свою судьбину,
Может повидаюсь, хоть в последний раз".
Помоги ей, Боже!..
‎Вот и Киев стольный;
15 Вот синеют воды чистые Днепра,
И трезвон далёко слышен колокольный:
Он гудит немолчно с самого утра.
Что же это? Говор и толпа народа;
Радостные лица… все кого-то ждут!
20 "Наши возвратились нынче из похода,
А враги разбиты… Слышите: идут?"
Вздрогнула Маруся, руки холодели,
Сотворила тихо знаменье креста…
— "Наши возвратились… Грицю! Неужели?"
25 Шепчут через силу бледные уста.
Ближе клич народа, ближе топот конный,
И пред ней, в сияньи солнечных лучей,
Замелькали кони в сбруе золочёной,
Яркие жупаны и резьба мечей.
30 Проезжает войско стройными рядами
И гремит в народе радостный привет.
Много есть тут хлопцев с чёрными очами,
Одного лишь Грици между ними нет!
Разум у Маруси словно помутился.
35 — "Не вернулся!.. Ранен? Во́рогами взят?"
Вдруг над нею тихо кто-то наклонился,
Смотрит и узнала — друг его Кондрат.
— "Говори скорее? Жив ли мой коханый?"
Искра только глянул на неё в упор!

[85]
40 — "Он давно в Полтаве и помолвлен с Ганной!" —
Произнёс он мрачно, потупляя взор.
Замерла Маруся, подкосились ноги,
Сердце охватило смертною тоской,
И она упала тихо у дороги,
45 Словно тополь юный, сломленный грозой.

III
Не поправлят слезы счастья,
Сердцю легче буде…
"Маруся Чурай".

‎Июльское солнце уж близко к закату,
Спадает палящий полуденный зной,
Лучи золотые прокралися в хату
И запах жасмина струится волной.
5 В мечтах о минувшем забылась больная,
Улыбкою горькой раскрылись уста.
Ты ль это, Маруся? Ты ль это, родная?
Куда же девалась твоя красота?
Где яркий румянец, где взор твой лучистый,
10 Где звонкие песни и смех серебристый?
В тоске и тревоге бессонных ночей
Угасли: и блеск лучезарный очей,
И светлые грёзы… Темнее могилы
В душе у Маруси… Вернулась домой,
15 В свой город родимый, где ждёт её милый!
Но ждёт не один — с молодою женой!..
О, лучше б ей сгинуть тогда на чужбине,
Чем вянуть и сохнуть, как в поле былине,
О, лучше б ей было в речной глубине
20 Забыться навек в заколдованном сне!

[86]
Ей вспомнились живо: глухое паденье,
Холодные волны, Кондрат и спасенье…
Спасли! Для того ли, чтоб сердце разбить?
А как он прощался! Как клялся любить
25 Весь век, до могилы… Своей чаровницей —
Он звал её часто — коханкой, царицей.
О, если б умела она чаровать?..
И жгучие слёзы струились опять
Из глаз на худые, прозрачные руки.
30 Что с нею? Ей чудятся странные звуки,
Ей слышится топот поспешный коня —
Всё ближе и ближе… шаги у плетня…
Маруся привстала. Во вспыхнувшем взоре
Светилися радость и жгучее горе.
35 Но дверь отворилась — он снова пред ней.
— "Маруся, голубка!" — Всё жгучей, нежней
Звучат его речи. — "О, Грицю желанный,
Покинул! За что же? С богатою Ганной
Венчаться ты будешь? Уйди же, уйди…
40 Дай смерти мне, Боже! Нет силы, нет мочи,
Мой любый!.." А он, прижимая к груди́,
Уста ей целует и ясные очи,
Твердя, что живёт он лишь ею одной,
Что Ганну не в силах назвать он женой…
45 — "Так любишь? Не кинешь?"
‎— "Голубка, клянуся!"
И слёзы струятся по бледным щекам,
И, вся замирая, внимает Маруся
Чарующим сердце волшебным речам…

[87]

IV
Ой, не ходы, Грицю,
Ты на вечерницю…
"Маруся Чурай".

‎У старосты в доме идёт вечерница,
Пустилися парни в весёлый гопак,
Играют бандуры, а девичьи лица,
Монисты и ленты алеют, что мак…
5 С женой молодою явился и Грицо,
Да что-то не весел пригожий казак.
Он словно не видит красивой Ганнуси
И с странною смесью тоски и стыда,
Как будто прикован, он смотрит туда,
10 Где слышатся звонкие песни Маруси.
Маруся на пире?.. Смеётся, поёт!..
Забыла?.. И Грицю сомненье берёт.
А как хороша-то! С сияющим взором,
С улыбкой лукавой на алых устах,
15 С венком из барвинка на чёрных косах.
Всё дышит в ней страстью, весельем, задором;
Беспечна, как пташка, резва, как, дитя, —
Лишь чёрные брови нахмурит шутя —
И паробки станут угрюмее ночи,
20 А вновь засмеётся, заискрятся очи —
И словно весною повеет на всех.
Толпа вкруг Маруси, и песни, и смех.
Лишь Гриця молчит — недовольный, угрюмый.
Смеются дивчины: — "Ишь, гордый, как пан!" —
25 А Гриця томится всё тою же думой
Тяжёлой… Узнала про чёрный обман,

[88]
Узнала, что, матери гордой в угоду,
За почесть и деньги он продал свободу,
Что он из похода вернулся другим —
30 Желаньем успеха и славы томим,
А Ганна — дочь пана, пригожа, богата…
И мать убеждает… Но тут от Кондрата
Он слышит: Маруся вернулась… больна,
Как свечка угаснет, истает она…
35 И дрогнуло сердце. Он свиделся с нею —
И словно цветок, освежённый росой,
Она ожила, расцветая красой
Ещё лучезарней, блестящей, пышнее.
Но свадьба не медлит, свершили обряд,
40 Семь дней пировали у тестя подряд…
"А что-то с Марусей? Не чает, бедняжка,
Иль, может, узнала, кручинится тяжко?
Тоскует и плачет по целым часам?"
Он думал, и ныне — не верит глазам!
45 Но вот раздалася в кругу плясовая,
Выходит Маруся, — на шее сверкая
Трепещет монисто… плечом повела…
Слегка усмехнулась, и словно ожгла
Очами… А песня, как ласточка вьётся,
50 Чарует и дразнит, так в сердце и льётся.
‎"Зелёненький барви́ночку, стелися низе́нько,
‎А мой милый, чернобривый, подвинься близе́нько,
‎Зелёненький барви́ночку, стелися пониже,
‎А мой милый, чернобривый, подвинься поближе".
55 — Ой га́рна дивчина! — гремело кругом.
— Ой, лихо! Другую! — послышалось хором.
— "Другую?.." — Она загоревшимся взором,
Блеснувшим каким-то зловещим огнём,

[89]
Окинула Грицю. Усмешка змеёю
60 Скользнула по в миг побледневшим губам;
Она прикоснулась к бандуры струнам
И песнь понеслася могучей волною…

‎Не о том, как рано в садике вишнёвом
Встретилась дивчина с парнем чернобровым,
65 Не о том, как поздно с красною дивчиной
Расставался парень в поле под калиной, —
Пела им Маруся, — не о том, как очи
В ожиданьи друга плачут дни и ночи…
Спела им Маруся песенку другую:
70 Про красу дивчину — чаровницу злую,
Как она в "недилю" зелье собирала,
В понедельник рано травы полоскала,
Как она во вторник зелья заварила,
Вечером же в среду Гриця отравила.
75 "Не ходи, мой Грицю, ты на вечерницю,
Не люби двух разом, чернобровый Грицю,
Пусть же ты не будешь ни её, ни мой,
Доставайся, Грицю, лишь земле сырой".

‎И звенели струны, и рыдали звуки,
80 Заливался голос звонким соловьём,
В нём звенела горечь затаённой муки,
Вместе с непонятным, диким торжеством…
. . . . . . . . . . . . . . .
Расходились гости с шумного веселья;
На крыльце Марусю Гриця ожидал.
85 — "Цветик мой махровый, солнце, ожерелье,
Свидимся? Когда же?" — страстно он шептал.
Звонко рассмеялась девка чаровница:

[90]
— "Аль с женою скучно? Лучше погоди".
— Без тебя свет Божий хуже чем темница.
90 Говори, когда же? — "В среду приходи".

V
‎Не радостный день занялся над Полтавой
И пасмурен неба январьского свод.
С утра в ожиданьи толпится народ:
Назначен судьёю день казни кровавой
5 Над той чаровницей, что злою отравой
Неверного друга, шутя, извела,
Что зелья лихого ему поднесла
Средь песен и плясок своей вечерницы.
Томится Маруся под сводом темницы.
10 Пыталися люди просить за неё,
Но суд не изменит решенье своё.
О бедной певунье кручинились втайне
И горько жалели в родимой Украйне.
Не петь уж Марусе! Сомкнутся уста,
15 Увы, гробовая прикроет плита
Те очи, что прежде так чудно сияли,
То сердце, что люди так много терзали…
Прости же ей, грешной, о Боже!..
‎…Среди
20 Залитой толпою большой площади
Видны очертанья зловещие плахи.
Палач ожидает. В смятеньи и страхе
Крестятся старухи… Все стихли и ждут.
Чуть слышно в толпе пронеслося: "Ведут!"
25 И всё расступилось… "Маруся! Она ли?

[91]
Босая… с зажжённой свечою в руках!
С мольбой в исхудалых, бескровных чертах,
С блуждающим взором?" — в толпе зашептали.
На страшный помост поднялася она —
30 И вдруг отшатнулась, с тоскою во взгляде.
Глухой, раздирающий крик о пощаде
Заставил всех дрогнуть… Минута одна —
И казнь совершится… Но вот в отдаленьи
Послышался топот поспешный копыт…
35 Измученный всадник. Он вихрем летит,
Он машет бумагой! Спасенье! спасенье!
Кондрат подскакал. Богатырское: "Стой!"
Гремит над мгновенно затихшей толпой.
— "От гетмана прямо! Читайте бумагу!"
40 И ясно послышался голос чтеца:
"Ценя все услуги стране и отвагу
Матфия Чурая, что смертью бойца
Погиб на чужбине, — во имя отца
Мы дочери ныне даруем прощенье".
45 Все слушали молча, не смея дохнуть,
Но чтение смолкло, и вздох облегченья
Приподнял толпы богатырскую грудь.
— "Да здравствует гетман!" — кругом прозвучало
И только Маруся одна не слыхала
50 Восторженных кликов: бледней полотна,
На доски помоста склонилась она.

‎На севере мрачном, на дальней чужбине
Скончалась Маруся чрез год — инокиней…
И прах её в чуждой сторонке зарыт.
55 Над дерном могилы, что солнце палит —
Не веет калина густыми ветвями,

[92]
Над ней соловейко не плачет ночами,
И с ветром долины не шепчет ковыль
Про старые годы, про грустную быль…