Ольга ЧюминаДОН ЖУАН

Не умер Дон-Жуан! Любви искатель вечный,
Пучиной адскою он не был поглощён,
Простившись с юностью заманчиво беспечной,
‎Состарился в своём изгнанье он.

5 Виновной совести не ведая укора,
Он прихотям своим служил ещё года,
И на плечо его десница командора
‎Не опускалась никогда.

Не дождался его севильский обольститель;
10 (И место ль мертвецу на пиршестве ночном?)
Недвижной статуей остался грозный мститель
‎Над гробовым холмом.

Нет, всё произошло гораздо проще в жизни;
В изгнанье Дон-Жуан был сослан королём,
15 И отдавая дань обычной укоризне,
‎Живёт он, день за днём.

Его утехи тут: старинный том Мольера,
Старинных клавесин серебряная трель,
А вечером — бокал седого Редерера,
20 ‎Который подаёт седой же Сганарель.

И в кресле кожаном с большим гербом фамильным
Откинувшись назад, и устремляя взор
В раздумье на огонь — отжившим и бессильным
‎Не кажется Жуан и до сих пор.

25 В былое погружён, с печалью и отрадой
Припоминает он с зари и до зари,
Число какое жертв ему прибавить надо
‎В заветный список: тысяча и три.

Он путается в нём. Чредой полузабытой
30 Являются пред ним победы прежних дней,
А нынче поутру он "старым волокитой"
‎Обозван был служанкою своей.

И часто за огнём следя усталым взором,
Он тени бледные порою видит в нём —
35 Тех женщин призраки, глядящие с укором,
‎Которых он обманывал в былом.

Тут все они пред ним: красотка из трактира
И дама знатная на красных каблучках,
И обольщённая печальная Эльвира
40 ‎И Матюрина с шуткой на устах.

Инфантой этою в окно Эскуриала
Жуану лестница плетёная была
Когда-то брошена, — и в страхе замирала
‎Дочь королей, томилась и ждала.

45 И продавщицею, слывущей непреклонной
Он принят был в один из майских вечеров,
И в хижине своей над глиняной Мадонной
‎Она тогда повесила покров.

А вот игуменья, презревшая проклятья;
50 Когда-то, проводив в отчаянье его,
Она упала ниц пред мрамором Распятья,
‎И умерла, моляся за него.

Все эти существа, любившие глубоко,
Нашедшие в любви свой смертный приговор,
55 Бросают на него исполненный упрёка
‎И вместе — нежный взор.

Но нечувствительный к любви красноречивой
Ласкающих очей, себе не изменя,
Он говорит, встряхнув своей седою гривой:
60 ‎— Чего же вы хотите от меня?

Вы молите меня о капле состраданья,
Но вы, от истинной печали далеки —
Лучи, угасшие от моего дыханья!
‎Измятые моей рукою лепестки!

65 Благословлять меня должны вы ежечасно,
Я дал страданье вам, но что же из того?
Ведь было так оно божественно прекрасно,
‎Что жизнью заплатить возможно за него.

Для вас на час, на миг открылись двери рая,
70 Куда стремился я напрасно много лет,
Вы были счастливы, скорбя и умирая,
‎Для вас блеснул желанный свет.

Я был художником, поэтом наслажденья.
Подобно воину, который в бой идёт,
75 Я не считая жертв, не зная угрызенья,
‎Своим путём спокойно шёл вперёд.

Меня манил собой мираж неуловимый,
И я рвался к нему, бояся отдохнуть,
Скелетов длинный ряд в степи необозримой —
80 ‎Собою мой обозначает путь.

Пусть я чудовище злодейства и порока —
Пускай мой грех тяжёл, но кара — тяжелей,
И жаждою любви томился я жестоко
‎В теченье жизни всей.

85 Когда, о женщины, пытались вы напрасно
Удерживать меня в объятиях своих,
С отчаяньем в душе в вас видел слишком ясно
‎Я в этот миг — душою мне чужих.

И в ваши чудные заплаканные очи,
90 Где слёзы искрились жемчужною росой —
Я холодно глядел, и о лобзаньях ночи
‎Я вспоминал с брезгливою тоской.

О, призрак роковой тоски и пресыщенья!
Какие ужасы несёт с собою день!
95 В благоуханье роз мы чуем запах тленья.
‎И на светилах видим тень.

Страдая, и другим лишь принося страданья,
Таким я жил, таким в могилу я сойду, —
И вы, вы молите меня о состраданье,
100 ‎Когда от вас я сожаленья жду!

В любви была для вас и высшая отрада.
Всё в мире вне её — страданье иль обман.
Не испытать её — вот в чём мученья ада,
‎И в жизни их изведал Дон-Жуан!

1894