Ольга ЧюминаБЕДНЫЕ ЛЮДИ

1
Ночь. В бедной хижине, рассеивая мрак,
Бросает отблески чуть тлеющий очаг
На шкаф с посудою и рядом грубых полок,
На старую кровать, что прикрывает полог,
5 На множество вдоль стен развешенных сетей
И на матрац в углу, где пятеро детей
Заснули крепким сном. Закрыв лицо руками,
В тревоге женщина припала на кровать
Усталой головой и плачет… Это — мать.
10 Она то молится дрожащими устами,
То побледнеет вся и в ужасе замрёт…
Она одна с детьми и внемлет океану,
Который небесам и ночи и туману
Свои рыдания отчаянные шлёт.

2
Хозяин на море. Став рано рыболовом,
Он приучил себя к случайностям суровым
В борьбе с природою. Закинуть надо сеть
В грозу ли, в бурю ли: не дать же умереть
5 Малюткам с голоду! И в море за уловом
Он отправляется один, с закатом дня,
Хозяйка в хижине хлопочет у огня,
Починивает сеть; когда же ночью поздно
Всё успокоится вокруг неё — она
10 Усердно молится. Глухая ночь темна.
У самых бурунов, где бешено и грозно
Во мраке слышится прибой седых валов,
Покрытых пеною — всего удачней лов.
Местечко самое не более трёх сажен,
15 Но как он должен быть и ловок, и отважен,
Как должен знать рыбак, и ветер и прилив,
Чтоб отыскать его, когда пора ненастью
Осеннему придёт и диких бурь порыв
Проносится во тьме и стонет между снастью.
20 Он думает о ней, о детях, а жена
Тоскует, ждёт его, тревогою полна
И мысли их летят друг к другу, словно птицы.

3
Да, Жанна молится, и чайки резкий крик
Смущает сердце ей, и перед нею вмиг,
Являются картин зловещих вереницы
И тени бледные погибших моряков.
5 А время тянется и мерный бой часов,
Как пульса ровное и мерное биенье,
Отсчитывает дни, недели и мгновенья
И года времена, и целый ряд годов.
И открывается, при звуке их удара,
10 На протяжении всего земного шара —
Где — колыбелей ряд, где — ряд немых могил.
Она задумалась и душу ей стеснил
Невыносимый гнёт. Нужда, одни лишенья…
Детишки бегают зимою босиком,
15 Едят ячменный хлеб, да и того куском
Порою дорожат… А вечные мученья…
И ветер так шумит, как в кузнице меха!
Ей кажется порой, что в урагане чёрном
Созвездья кружатся, как туча искр над горном.
20 О, Боже праведный, ну долго ль до греха!..
Да, наступает час, когда в разгаре пляски
У полночи глаза сверкают из-под маски
Весельем оргии, и наступает час,
Когда, одета мглой и в сумраке таясь,
25 Ждёт полночь рыбака среди морской пучины,
Чтоб натолкнуть его на острые вершины
Подводных скал, пред ним явившихся из мглы.
О, ужас! Крик его громадные валы,
Нахлынув, заглушат, — и, в бездну увлечённый,
30 Увидит берег он, закатом озарённый,
И пристань старую с заржавленным кольцом…
И Жанна бедная, с измученным лицом,
Терзается душой от этих дум…

4
‎О, жёны
Суровых рыбаков, ужасны ваши стоны
В те ночи тёмные, когда игрушкой волн,
Бросающих его, бывает жалкий чёлн!
5 А Жанны муж — один! Туман и тьма, и скалы,
И некому помочь… Ребята слишком малы…
Ты хочешь, чтоб они большими стали, мать?
Когда же им придёт пора сопровождать
Отца их, ты сама не скажешь ли в печали:
10 — О, если б долее они не подрастали! —
Она берёт фонарь. Теперь и до зари
Недалеко уже, пора взглянуть на море,
Спокойней ли оно, и в сумрачном просторе
Не засияют ли на мачте фонари?
15 И вот она идёт. Но ветер предрассветный
Ещё не поднялся и белой полосы
На горизонте нет. Печальные часы!
Повсюду мрак царит глухой и беспросветный
Накрапывает дождь. В окошках света нет,
20 И, как дитя, в слезах рождается рассвет…
Она идёт. Пред ней убогая лачуга,
Полуразвалина. На крыше треплет вьюга
Солому жалкую, дверь ходит ходуном,
Ни света, ни огня. Как будто вымер дом.
25 И Жанна думает: — А что вдова? Бедняжка!
Я слышала, на днях ей было очень тяжко.
Проведать бы её.
‎Она стучится в дверь.
Ответа нет, лишь вихрь, как разъярённый зверь.
30 И злится, и ревёт. Больна, а деток двое
И, чай, голодные? Вдове житьё плохое.
Она стучится вновь. — Соседка! — Всё молчит,
— Не откликается… Должно быть, крепко спит…
Но тут, как будто бы из чувства состраданья
35 Дверь, глухо заскрипев, открылася сама.

6
Она вошла туда. Кругом царила тьма
И доносилося прибрежных волн рыданье.
Дождь лил потоками сквозь щели в потолке.
При свете фонаря, дрожавшего в руке,
5 Теперь пришедшая могла увидеть ясно
Фигуру женщины, недвижной и ужасной,
Лежащей в глубине — фигуру мертвеца,
С чертами бледного, застывшего лица
И тусклым взором глаз! Да, полную здоровья
10 Когда-то женщину!… Вон там, у изголовья,
С кровати свесилась холодная рука,
Позеленевшая, как бы ища защиты
И помощи… В чертах — глубокая тоска
И нищеты печать… Уста полуоткрыты,
15 С которых в ужасе слетел предсмертный крик
В последний, роковой, неотвратимый миг.
И тут же в хижине, тут у её постели,
Малютки — брат с сестрой заснули в колыбели!
Сама несчастная пред смертию своей
20 Их платьем и платком заботливо укрыла,
Стараяся о том, чтоб им теплее было,
Меж тем как холодно одной лишь будет ей.

7
Как мирно спят они, как ровно их дыханье!
Казалось бы, ничто не может их покой
Нарушить, — даже вид архангела с трубой
В день Страшного Суда: невинным наказанья
5 Страшиться нечего и нет для них судьи.

Сквозь крышу ветхую везде дождя ручьи
Уж просочилися, и капля дождевая
Порою падает на бледное чело,
Как крупная слеза. В разбитое стекло
10 Стучится буйный вихрь, уныло завывая,
И тьма глядит в него, зловещая, немая.
Живите, радуйтесь, весенний рвите цвет
И наслаждайтеся! Всё суета сует;
Как в тёмный океан текут речные воды —
15 Так всё кругом: пиры и торжество свободы,
И дети малые, и мать во цвете лет,
Веселье шумное и песни, и улыбки,
Лобзания любви, восторги и ошибки —
В могильном сумраке найдут себе конец.

8
Но что же долго так она в лачуге бедной
Замешкалась. Зачем лицо её так бледно
И словно смущено? С собою, наконец,
Что унесла она? Походкой торопливой,
5 Не озираяся, тревожно, боязливо,
Зачем спешит она по улице села?
Что прячет у себя за полог, на постели?
Какое воровство свершить она могла?

9
Когда она домой вернулася — белели
Утёсы чёрные, и Жанна, сев на стул,
Глядела пред собой печально робким взором,
Как будто совести терзалася укором.
5 И маятника стук, и дальний моря гул
С её бессвязными сливалися речами…
— Мой бедный муженёк! Он целыми ночами
На ловле… Господи! Ну, что мне скажет он?
Работой он и так по горло завалён —
10 Ведь пятеро детей, а тут я навязала
Заботу новую… Своей-то, видно мало!
Идут?.. Не он ли? Нет, всё тихо… никого.
Уж если и прибьёт — сама скажу: за дело!
Никак идут и дверь на петлях заскрипела?..
15 Нет, я ослышалась. Мне боязно его
И увидать теперь… — Вся отдаваясь думам,
Сидела женщина, и даже резкий крик
Морского ворона ни разу не достиг
Ушей её…
20 ‎Но вдруг дверь отворилась с шумом,
А с нею в хижину рассвета луч проник,
И с неводом в руке, намокшим и тяжёлым,
Рыбак вошёл туда, и ей с лицом весёлым
Сказал здороваясь: — Ну, вот и я, жена!

10
— Ты! — Жанна вскрикнула и, радости полна,
К нему прильнула вся в своем порыве страстном,
И на лице его, доверчивом и ясном,
Она могла прочесть, как любит он её.
5 — Ну, время без толку потратил я своё,
Да рад ещё, к тебе вернувшись и к ребятам.
И ветер же какой! Ведь сладу нет с проклятым!
Сорвало с якоря… Я продырявил сеть…
Вот ночка выдалась! Чуть-чуть не доглядеть —
10 И захлестнуло бы! А без меня ты что же
Поделывала тут? — Невольно смущена,
Как виноватая, вся вздрогнула она.
— Я? Право, ничего особого… Всё тоже:
Чинила, штопала, да всё тебя ждала
15 И беспокоилась. А, знаешь, умерла
Соседка-то… Вчера, должно быть, в эту пору,
Как вы уехали, и детки без призору
Остались у неё! Мадлена и Гильом.
Один ещё совсем не ходит, а другая
20 Лишь стала говорить… Нужда у них большая. —
Рыбак нахмурился. С задумчивым лицом
Он сбросил свой колпак и почесал в затылке.
— Неладно, чёрт возьми! Повытянем все жилки…
У нас пять человек, теперь же будет семь.
25 И так уж иногда без ужина совсем
Ложились мы! Ну, что ж! Всё это в Божьей воле.
Я здесь не виноват. Зачем он отнял мать
У червяков таких? К рыбацкой нашей доле
Привычным надо быть, чтоб это понимать.
30 Не скажешь эдаким: ступайте сами в море!
Жена, иди туда. Проснутся — да, на горе,
Перепугаются как раз ещё! Поверь,
Сама покойница стучится в нашу дверь,
Чтоб взяли мы детей. Отыщется и этим
35 Пристанище — не то мы Господу ответим.
Пускай растут себе. Они по вечерам,
Как наши малыши, ласкаться будут к нам.
И зная, что кормить их надо со своими,
Господь на долю их и лишнее пошлёт.
40 Прибавится труда, конечно, и забот,
Но мы управимся. Жена, ступай за ними.
Но что с тобою? Ты была в другие дни
Сговорчивей… А здесь, при эдаком-то деле…

— Вот! — Жанна молвила, и полог у постели
45 Отдёрнула рукой дрожащей: — Вот они!