Клеанту ум вскружил Платон. Мечтал ежеминутно он О той гармонии светил, О коей мудрый говорил. И стал Зевеса он молить Хотя минуту усладить Его сим таинством небес!.. "Несчастный! — отвечал Зевес. — О чем ты молишь? Смертным, вам Внимать не должно небесам, Пока вы жители земли!" Но он упорствовал: "Внемли! Отец, тебя твой молит сын!" И неба мощный властелин Безумной просьбе уступил И слух безумцу отворил; И стал внимать он небесам, Но что ж послышалося там?.. Земных громов стозвучный стук, Всех молний свист, из мощных рук Зевеса льющихся на нас, Всех яростных орканов глас Слабей жужжанья мошки был Пред сей гармонией светил! Он побледнел, он в прах упал. "О, что ты мне услышать дал? То ль небеса твои, отец?.." И рек Зевес: "Смирись, слепец! И знай: доступное богам Вовеки недоступно вам! Ты слышишь бурю грозных сил… А я — гармонию светил".1
