Василий ЖуковскийК ИВ. ИВ. ДМИТРИЕВУ

Нет, не прошла, певец наш вечно юный,
Твоя пора: твой гений бодр и свеж;
Ты пробудил давно молчавши струны,
  И звуки нас пленили те ж.
Нет, никогда ничтожный прах забвенья
Твоим струнам коснуться не дерзнет;
Невидимо их Гений вдохновенья,
  Всегда крылатый, стережет.
Державина струнам родные, пели
Они дела тех чудных прошлых лет,
Когда везде мы битвами гремели
  И битвам тем дивился свет.
Ты нам воспел, как "буйные Титаны*,
Смутившие Астреи* нашей дни,
Ее орлом низринуты, попранны;
  В прах! в прах! рекла… и где они?"
И ныне то ж, певец двух поколений,
Под сединой ты третьему поешь
И нам, твоих питомцам вдохновений,
  В час славы руку подаешь.
Я помню дни — магически мечтою
Был для меня тогда разубран свет —
Тогда, явясь, сорвал передо мною
  Покров с поэзии поэт.
С задумчивым, безмолвным умиленьем
Твой голос я подслушивал тогда
И вопрошал судьбу мою с волненьем:
  "Наступит ли и мне чреда?"
О! в эти дни, как райское виденье,
Был с нами он, теперь уж не земной,
Он, для меня живое провиденье,
  Он, с юности товарищ твой.
О! как при нем все сердце разгоралось!
Как он для нас всю землю украшал!
В младенческой душе его, казалось,
  Небесный ангел обитал…
Лежит венец на мраморе могилы;
Ей молится России верный сын;
И будит в нем для дел прекрасных силы
  Святое имя: Карамзин.
А ты цвети, певец, наш вдохновитель,
Младый душой под снегом старых дней;
И долго будь нам в старости учитель,
  Как был во младости своей.¹