Василий ЖуковскийБОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА
Русский царь созвал дружины...
Русский царь созвал дружины
Для великой годовщины
На полях Бородина.
Там земля окрещена:
Кровь на ней была святая;
Там, престол и Русь спасая,
Войско целое легло
И престол и Русь спасло.
Как ярилась, как кипела,
Как пылала, как гремела
Здесь народная война
В страшный день Бородина!
На полки полки бросались,
Хо́лмы в громах загорались,
Бомбы падали дождем,
И земля тряслась кругом.
А теперь пора иная:
Благовонно-золотая
Жатва блещет по холмам;
Где упорней бились, там
Мирных инокинь обитель;1
И один остался зритель
Сих кипевших бранью мест,
Всех решатель браней — крест.
И на пир поминовенья
Рать другого поколенья
Новым, славным уж царем
Собрана на месте том,
Где предместники их бились,
Где столь многие свершились
Чудной храбрости дела,
Где земля их прах взяла.
Так же рать числом обильна;
Так же мужество в ней сильно;
Те ж орлы, те ж знамена́
И полков те ж имена…
А в рядах другие стали;
И серебряной медали,
Прежним данной ей царем,
Не видать уж ни на ком.
И вождей уж прежних мало:
Много в день великий пало
На земле Бородина;
Позже тех взяла война;
Те, свершив в Париже тризну
По Москве и рать в отчизну
Проводивши, от земли
К храбрым братьям отошли.
Где Смоленский, вождь спасенья?
Где герой, пример смиренья,
Введший рать в Париж Барклай?
Где, и свой и чуждый край
Дерзкой бодростью дививший
И под старость сохранивший
Все, что в молодости есть,
Коновницын, ратных честь?
Неподкупный, неизменный,
Хладный вождь в грозе военной,
Жаркий сам подчас боец,
В дни спокойные мудрец,
Где Раевский? Витязь Дона,
Русской рати оборона,
Неприятелю аркан,
Где наш Вихорь-атаман?
Где наездник, вождь летучий,
С кем врагу был страшной тучей
Русских тыл и авангард,
Наш Роланд и наш Баярд,
Милорадович? Где славный
Дохтуров, отвагой равный
И в Смоленске на стене
И в святом Бородине?
И других взяла судьбина:
В бое зрев погибель сына,
Рано Строганов увял;
Нет Сен-При; Ланской наш пал;
Кончил Тормасов; могила
Неверовского сокрыла;
В гробе старец Ланжерон;
В гробе старец Бенингсон.
И боец, сын Аполлонов…
Мнил он гроб Багратионов
Проводить в Бородино…
Той награды не дано:
Вмиг Давыдова не стало!
Сколько славных с ним пропало
Боевых преданий нам!
Как в нем друга жаль друзьям!
И тебя мы пережили,
И тебя мы схоронили,
Ты, который трон и нас
Твердым царским словом спас,
Вождь вождей, царей диктатор,
Наш великий император,
Мира светлая звезда,
И твоя пришла чреда!
О година русской славы!
Как теснились к нам державы!
Царь наш с ними к чести шел!
Как спасительно он ввел
Рать Москвы к врагам в столицу!
Как незлобно он десницу
Протянул врагам своим!
Как гордился русский им!
Вдруг… от всех честей далеко,
В бедном крае, одиноко, —
Перед плачущей женой,
Наш владыка, наш герой,
Гаснет царь благословенный;
И за гробом сокрушенно,
В погребальный слившись ход,
Вся империя идет.
И его как не бывало,
Перед кем все трепетало!..
Есть далекая скала;
Вкруг скалы — морская мгла;
С морем степь слилась другая,
Бездна неба голубая;
К той скале путь загражден…
Там зарыт Наполеон.
Много с тех времен, столь чудных,
Дней блистательных и трудных
С новым зрели мы царем;
До Стамбула русский гром*
Был доброшен по Балкану;
Миром мстили мы султану;
И вскатил на Арарат
Пушки храбрый наш солдат.
И все царство Митридата*
До подошвы Арарата
Взял наш северный Аякс*;
Русской гранью стал Аракс;
Арзерум сдался́ нам дикий;
Закипел мятеж великий*;
Пред Варшавой стал наш фрунт,
И с Варшавой рухнул бунт.
И, нежданная ограда,
Флот наш был у стен Царьграда;
И с турецких берегов,
В память северных орлов,
Русский сторож на Босфоре*,
Отразясь в заветном море,
Мавзолей наш говорит:
"Здесь был русский стан разбит".
Всходит дне́вное светило
Так же ясно, как всходило
В чудный день Бородина;
Рать в колонны собрана,
И сияет перед ратью
Крест небесной благодатью,
И под ним в виду колонн
В гробе спит Багратион.
Здесь он пал, Москву спасая,
И, далеко умирая,
Слышал весть: Москвы уж нет!
И опять он здесь, одет
В гробе дивною бронею,
Бородинскою землею;
И великий в гробе сон
Видит вождь Багратион.
В этот час тогда здесь бились!
И враги, ярясь, ломились
На холмы Бородина;
А теперь их тишина,
Небом полная, объемлет,
И как будто бы подъемлет
Из-за гроба голос свой
Рать усопшая к живой.
Несказанное мгновенье!
Лишь изрек, свершив моленье,
Предстоявший алтарю:
Память вечная царю!
Вдруг обгрянул залп единый
Бородинские вершины,
И в один великий глас
Вся с ним армия слилась.
Память вечная, наш славный,
Наш смиренный, наш державный,
Наш спасительный герой!
Ты обет изрек святой;
Слово с трона роковое
Повторилось в дивном бое
На полях Бородина:
Им Россия спасена.
Память вечная вам, братья!
Рать младая к вам объятья
Простирает в глубь земли;
Нашу Русь вы нам спасли;
В свой черед мы грудью станем;
В свой черед мы вас помянем,
Если царь велит отдать
Жизнь за общую нам мать.2
1Спасо-Бородинский монастырь, основанный близ села Семеновского вдовою генерала А. А. Тучкова на той батарее, где он убит, сражаясь храбро. Тело его не было отыскано. Все кости, найденные на сем месте, были зарыты в одну могилу, над которою теперь возвышается церковь, и в этой церкви гробница Тучкова. (прим. автора)
2Написано 26 августа 1839 г. Напечатано впервые отдельной брошюрой (М., 1839). Написано по случаю торжественного открытия памятника на Бородинском поле (26 августа 1839 г.).
"Утро Бородинского праздника, — писал Жуковский в одном письме, — было так же ясно, как утро Бородинского боя. Тогда чувствовалась осенняя свежесть; теперь было тепло, от долговременной засухи повсюду была ужасная пыль, которая при малейшем ветерке поднималась столбами. Войска, около ста пятидесяти тысяч, были рано поутру сведены на места, им назначенные; они стояли колоннами по наклону покатостей, окружая с трех сторон то возвышение, на коем теперь стоит памятник бородинский, и у подошвы его лежит Багратион, на коем тогда произошла самая жаркая битва, где дрались Раевский, Барклай, Паскевич, где ранен Воронцов, где погиб Кутайсов, на котором без умолку гремело более двухсот наполеоновских пушек, где, наконец, все перемешалось в рукопашной убийственной схватке" (Полное собрание сочинений В. А. Жуковского под ред. А. С. Архангельского, т. XII, СПб., 1902, стр. 53–54).
В стихотворении Жуковский называет ряд деятелей Отечественной войны 1812 года, умерших до празднования годовщины: Смоленский — М. И. Кутузов-Смоленский, умерший в 1813 г.; М. Б. Барклай-де-Толли (ум. 1818), который, после назначения Кутузова главнокомандующим, остался под его начальством (потому он и пример смиренья), а в 1814 г. был вновь назначен главнокомандующим русскими войсками, занявшими Париж; П. П. Коновницын (ум. 1822), Н. Н. Раевский (ум. 1829), Витязь Дона — М. И. Платов (ум. 1818), М. А. Милорадович (ум. 1825), Д. С. Дохтуров (ум. 1816), гр. П. А. Строганов (ум. 1817), Э. Ф.Сен-При (убит в 1814 г. под Реймсом), С. Н. Ланской (убит в 1814 г. под Краном), А. П. Тормасов (ум. 1819), Д. П. Неверовский (убит в 1813 г. под Лейпцигом), А. Ф. Ланжерон (ум. 1831), Л. Л. Беннигсен (ум. 1826); Боец, сын Аполлонов—Д. В. Давыдов, поэт-партизан, умерший 22 апреля 1839 г., то есть до Бородинского торжества, в котором он должен был участвовать в качестве командира почетного конвоя при перенесении на поле битвы праха П. И. Багратиона, погребенного во Владимирской губернии; Александр I, по официально-монархической легенде считавшийся "спасителем" России и Европы в 1812–1814 гг., умер неожиданно для всех 19 ноября 1825 г. в далеком Таганроге; Наполеон (ум. 5 мая 1821 г. на острове св. Елены).
До Стамбула русский гром Был доброшен по Балкану… — Имеется в виду война России с Турцией (1828–1829), во время которой русские войска едва не заняли Константинополь (Стамбул).
Митридат (132-63 до н. э.) — широко распространивший свои владения царь Понта. В стихотворении "царство Митридата" следует понимать иносказательно. Имеется в виду война России с Персией (1826–1828), которая привела к тому, что граница России стала проходить по реке Аракс и притязаниям Персии на Кавказе был положен предел.
Северный Аякс. — Подразумевается генерал Паскевич, командовавший с 1827 по 1831 г. на Кавказе русской армией.
Закипел мятеж великий — польское восстание 1830–1831 гг., жестоко подавленное генералом Паскевичем.
Русский сторож на Босфоре. — В 1833 г. был заключен Ункиар-Искелосский договор с Турцией, по которому Турция обязалась запереть Босфор и Дарданеллы для прохода в Черное море военных судов всех иностранных держав. Чтобы обеспечить выполнение этого договора, русский флот пришел в Константинополь.
