Василий ЖуковскийАЛОНЗО

Из далекой Палестины
  Возвратясь, певец Алонзо
  К замку Бальби приближался,
  Полон песней вдохновенных:
Там красавица младая,
  Струны звонкие подслушав,
  Обомлеет, затрепещет
  И с альтана* взор наклонит.
Он приходит в замок Бальби,
  И под окнами поет он
  Все, что сердце молодое
  Втайне выдумать умело.
И цветы с высоких окон,
  Видит он, к нему склонились;
  Но царицы сладких песней
  Меж цветами он не видит.
И ему тогда прохожий
  Прошептал с лицом печальным:
  "Не тревожь покоя мертвых;
  Спит во гробе Изолина".
И на то певец Алонзо
  Не ответствовал ни слова:
  Но глаза его потухли,
  И не бьется боле сердце.
Как незапным дуновеньем
  Ветерок лампаду гасит,
  Так угас в одно мгновенье
  Молодой певец от слова.
Но в старинной церкви замка,
  Где пылали ярко свечи,
  Где во гробе Изолина
  Под душистыми цветами
Бледноликая лежала,
  Всех проник незапный трепет:
  Оживленная, из гроба
  Изолина поднялася…
От бесчувствия могилы
  Возвратясь незапно к жизни,
  В гробовой она одежде,
  Как в уборе брачном, встала;
И, не зная, что с ней было,
  Как объятая виденьем,
  Изумленная спросила:
  "Не пропел ли здесь Алонзо?.."
Так, пропел он, твой Алонзо!
  Но ему не петь уж боле:
  Пробудив тебя из гроба,
  Сам заснул он, и навеки.
Там, в стране преображенных,
  Ищет он свою земную,
  До него с земли на небо
  Улетевшую подругу…
Небеса кругом сияют,
  Безмятежны и прекрасны…
  И, надеждой обольщенный,
  Их блаженства пролетая,
Кличет там он: "Изолина!"
  И спокойно раздается:
  "Изолина! Изолина!" —
  Там в блаженствах безответных.¹