Но скоро в поэзии Жуковского намечается поворот, знаменующий начало нового периода его творчества. Произведения поэта сделали его имя известным при царском дворе, и в 1818 г. ему поручают обучение принцессы Александры Федоровны, а затем наследника, будущего Александра II. Это надолго сблизило Жуковского с придворными сферами и потребовало от него много времени и сил. С этой переменой в жизни совпало серьезное изменение и в творчестве Жуковского. Его друзья полушутя-полусерьезно заговорили о "дворцовом" романтизме Жуковского. Но они были правы только отчасти. Сближение с царским двором не было основной причиной эволюции романтизма Жуковского. Значительно большую роль здесь сыграли обстоятельства его личной жизни. В 1817 г. М. А. Протасова вышла замуж, а в 1823 г. она умерла. Оба эти события глубоко отразились в поэзии Жуковского.
Но основной причиной поворота, происшедшего в творчестве Жуковского, были условия общественной и литературной жизни. Во второй половине 10-х годов XIX в. в связи с возникновением освободительного движения дворянских революционеров в русской литературе складывается революционно-романтическое течение. Романтизму В. А. Жуковского и К. Н. Батюшкова, игравшему доселе прогрессивную роль, предстояло или развиваться дальше, отвечая новым общественным и литературным требованиям, или вступить в противоречие с ними. Судьба "Арзамаса" была в этом смысле весьма поучительной. Жуковский по самым основам своего общественного и литературного мировоззрения не мог пойти вместе с революционными романтиками. Естественно, что он стал отставать от передового литературного движения. А в этих условиях неизбежно должны были нагляднее проявиться и возобладать слабые стороны романтизма Жуковского.
Это обнаружилось во второй части поэмы "Двенадцать спящих дев" - балладе "Вадим". В конце первой части поэмы - балладе "Громобой" - был предуказан путь спасения Громобоя и двенадцати дев: искупить вину может только герой, чистый душой, верный небесной красоте, презревший все земное. Вторая баллада - рассказ о подвиге такого героя. Это уже не Теон, для которого и жизнь и вселенная прекрасны, для которого "все в жизни к великому средство". Вадим готов на моральный подвиг во имя потустороннего идеала. Прекрасное для него - вне чувственного мира. История Вадима - это история человека, который с юношеских лет ощутил непреодолимое стремление к "чему-то неизвестному" и путем победы над соблазнами земной жизни достиг "желанного":
Свершилось! все - и ранних лет
И все, чего мы здесь не зрим,
Прекрасные желанья,
Что вере лишь открыто,
И озаряющие свет
Все вдруг явилось перед ним,
Младой души мечтанья,
В единый образ слито!
Закончив "Вадима", Жуковский снова обращается к переводу баллад. Это были "Рыбак" и "Лесной царь" Гете, "Рыцарь Тогенбург" и "Граф Габсбургский" Шиллера. Признав "Рыцаря Тогенбурга" прекрасным и верным переводом одной из лучших баллад Шиллера, Белинский отметил при этом, что ее герой представляет безнадежную попытку воскресить средневековое мировоззрение. Но автору "Вадима" образ рыцаря-инока, целиком захваченного чувством высокой любви к Прекрасной Даме - недоступной ему монахине, был близок.
В 1819 г. Жуковский пишет оригинальную балладу "Узник". Поэт изменяет ситуацию шиллеровской баллады о рыцаре Тогенбурге. Там красавица, не умея ответить на любовь рыцаря, добровольно уходит в монастырь; здесь она заключена в темницу и рвется на свободу. Рыцарь Тогенбург стал иноком, чтобы хоть в окно видеть любимую; герой "Узника", заключенный в той же темнице, что и любимая им красавица, после ее смерти "холодно принял" весть о своем освобождении. В обеих балладах изображается герой, способный все принести в жертву своей любви. Но Жуковский подчеркивает, что верность в любви выше стремления к свободе. Белинский отнес балладу "Узник" наряду с "Теоном и Эсхином" к числу "самых романтических произведений, какие только выходили из-под пера Жуковского" (VII, 192). Но Белинский не указал на значительное различие героев этих баллад. По своей отрешенности от земного бытия Узник ближе к Вадиму, чем к Теону.
Впрочем, уже в "Теоне и Эсхине" Белинский почувствовал "величайшую односторонность" романтизма Жуковского. Вспомним слова критика об отличии нового романтизма от романтизма "в духе средних веков". В творчестве Жуковского "мир исторического созерцания и общественной деятельности", с которым он сближался в 1812- 1815 гг., начинает заслоняться "внутренним миром сердца", а романтический идеал приобретает все более отчетливую мистическую окраску. На протяжении 1819-1824 гг. Жуковский создает новый лирический цикл, который можно назвать поэзией мистического романтизма. Печальная история "неразрешенной" любви с ее драматическим финалом (смерть М. Протасовой) претворяется здесь в обобщенную концепцию таинственной связи двух миров, позволяющей преодолевать ограниченность земного существования.
