Метель завывает уныло. Кругом Все спит подневольным и тягостным сном. Холодные хлопья несметною тучей Несутся и вьются, как саван летучий. Мороз все сгубил, - все заковано в лед; А вьюга над всем панихиду поет. Во мгле непроглядной не видно дороги. Глаза залепляет, не движутся ноги; Постелью пуховою смотрит сугроб, А ляжешь - постель обращается в гроб... В степи разгулялись туманы-бураны; Повсюду - опасность; повсюду - обманы; Повсюду - в засаде невидимый враг: Бездонная круча, болото, овраг, Глубокая прорубь, - все гладко, все бело... Забитая кляча, замерзшее тело Мужицкое - скрыты... Сугроб снеговой Одел их в прекрасный покров гробовой. Все глухо и немо. Лишь воронов стая Кружится в потемках, друг друга скликая, И каркает громко, - да жалобный вой Голодных волков раздается порой. И трудно поверить, что спит не навеки Красавица степь, что замерзшие реки Воскреснут опять, что головки цветов Не сгинут под гнетом тяжелых снегов, Что песнь соловья зазвучит заливная, Что пышно пшеница взойдет трудовая, Что листья зашепчутся в чаще лесов, Погнутся деревья от зрелых плодов, Что жизни зародыш, природой хранимый, Под саваном смерти таится незримый.
