Анна БарыковаСКАЗКА ПРО ЛЬВА

I

Лев мальчика украл. Схватил широкой пастью
И нес его, гордясь непобедимой властью,
Спокойно в мрак своей неведомой трущобы,
В отчизну ручейков и птичьих гнезд. - Без злобы.
Бесцельно, - как цветок порой срываешь в мае, -
Он взял дитя себе: взял, даже не кусая,
Из милосердия иль гордого презренья.
Великодушны львы и мрачны... Положенье
Малютки бедного в углу берлоги смрадной
Ужасно было. Рев чудовища громадный
Пещеру наполнял. Не ведая покоя,
Ребенок изнывал от страха. Он сырое
Был должен мясо есть, подчас травою дикой
Питаться. Он был принц, сын грозного владыки,
Красавец, - лет восьми; взгляд соколиный, ясный;
Головка вся в кудрях. Отец его несчастный
В нем потерял теперь наследника престола
(Другой ребенок был, но не мужского пола,
А девочка двух лет). Король страдал, понятно.
Кручине короля, великой, необъятной,
Весь преданный народ душой помочь стремился.
Вдруг рыцарь-богатырь в народе появился.
- "Что тут у вас?" - спросил. О королевском горе
Узнал - и поскакал к пещере львиной вскоре.
Гранитная нора, куда дрожа, бледнея,
Луч солнечный входил, светить и греть не смея, -
Была жилищем льва; постелью были скалы,
И дикой чащи мгла, как полог, их скрывала;
А заповедный лес и дубы вековые
Стояли на горах кругом, как часовые
Пустынного дворца, и стерегли дороги
И входы темные той царственной берлоги.
И богатырь вошел в покои властелина;
Представилась глазам свирепая картина:
Убийства, грабежа повсюду след кровавый,
И львиной силы след и грозной львиной славы.
Белеющих костей кругом лежала груда;
Зияло в потолке отверстие, откуда
И лился бледный свет, - окошко слуховое,
Пробитое в скале стрелою громовою.
Там царь зверей лежал, спокойный, величавый,
Увенчан гривою густою и кудрявой.
Задумчив был он; взгляд пронзительный, глубокий
На латы рыцаря упал, на шлем высокий,
На красное перо. Тяжелой головой
Тихонько зверь встряхнул. - Недрогнувшей рукою
Меч вынул богатырь: - "Чудовище лесное! -
Промолвил грозно он, - ты взял дитя родное,
Любимое дитя у моего владыки;
Отдай его сейчас - иль жди беды великой!
Коли отдашь добром - расстанемся друзьями,
А нет... Не в первый раз бороться мне со львами!
Я сам такой же лев! Твоею кровью черной
Я смою, злобный зверь, поступок твой позорный!"
- "Попробуй!" - лев сказал; как кошка потянулся
И, когти показав, всей пастью улыбнулся.
Сверкнул широкий меч, и зазвенели латы;
Железный великан и великан косматый
Сошлись, и начался жестокий, дикий, страшный,
Неумолимый бой, смертельный, рукопашный.
И крепко обнял зверь противника как друга;
Кровь брызнула ручьем сквозь латы и кольчугу.
Погиб герой. Он стал комком кровавым мяса,
Железа и костей уродливою массой.
И лев героя съел. Потом, поникнув гривой
На изголовье скал, спокойный и красивый
Прилег и задремал.
II

Тогда отшельник старый,
Известный всей стране как проповедник ярый,
Вошел, вооружен лишь чудным даром слова,
В берлогу львиную, и зверь проснулся снова
Зевая, - он взглянул. Пред ним стояла ряса
Из грубого сукна и в ней немного мяса.
Презрительно кивнув зевающею мордой:
- "Тебе чего?" - спросил лесов властитель гордый.
"Отдай мне короля... Отдай опору трона!"
- "Какого короля?.." - "Из страшного притона
Ребенка отпусти; отдай ему свободу
И возврати отцу, престолу и народу".
- "Ты королем зовешь вон этого малютку?" -
"Зачем ты взял его?" - "Так для забавы, в шутку;
Мне скучно одному в берлоге в день ненастный?" -
"Подумай об отце... Как плачет он, несчастный".
Ворчанье раздалось в ответ из мощной груди:
- "Убили ж львицу-мать безжалостные люди!" -
"Во имя короля, тебе я обещаю,
Что хочешь!" - Зверь молчал. - "Грехи твои прощаю!
Чего тебе еще? Я индульгенций папы
Достану!" - Лев махнул большой мохнатой лапой,
Поморщился, сказал:. "Иди, дурак!" без злобы;
И, бледный, прочь пошел отшельник из трущобы.
III

А лев опять заснул. И ночь пришла немая.
Над лесом вековым всплыла луна большая,
Посеребрила все; росли густые тени,
Роился бледный строй таинственных видений,
И саваном туман одел лесные воды.
Здоровым, крепким сном заснула вся природа;
И в строгой тишине священного молчанья
Лишь раздавалось льва могучее дыханье.
Вдруг крики, шум и гам толпы вооруженной.
И резкий звук рогов, и лай в трущобе сонной
Послышались; в горах испуганное эхо
Проснулось. То была кровавая потеха
И мщенье короля за маленького сына.
Король пошел войной на зверя властелина...
Облаву поручил он опытным и смелым
Охотникам; рабов послал ои войском целым,
Нежданно, в час ночной, чтобы на льва напали,
Наследника спасли, а зверя наказали;
Чтоб шкуру львиную. с поруганною гривой,
Повесить, как трофей победный и красивый,
На память, во дворце, в высокой зале тронной.
И смутно слышал зверь весь шум толпы огромной
Сквозь сон. Не поднимал он головы спокойной,
А только глаз открыл сверкающий и знойный,
Пошевелил хвостом и снова позабылся.
Зловещий крик и лай все ближе доносился;
На приступ войско шло. Рубили топорами
Священный лес кругом и, дружными рядами.
Теснилися стрелки, натягивая луки;
Теперь примолкло все, и стихли лая звуки;
Проводники. скользя в траве под деревами.
В молчаньи шли вперед, светили фонарями;
Чернело уж вблизи отверстие берлоги.
Остановились все в неведомой тревоге.
И страшное лицо пред войском появилось:
То вышел грозный зверь. Толпа засуетилась,
Дух занялся у всех, и сердце билось больно;
И даже храбрецы все вздрогнули невольно;
Едва хватило сил, чтобы рукой несмелой
Поднять тяжелый лук. Но вот взвилися стрелы,
Посыпались, как град, над гордой головою;
Не дрогнув зверь стоял, как горы под грозою,
И полчищу людей в глаза глядел он строго.
Попятилась толпа, в нем видя полубога;
Собаки прятались, дрожащие, немые.
За копий лес стальной и за спины людские, -
И вдруг в тиши ночной, средь общего молчанья,
Нежданно раздалось победное рыканье.
Похожее на гром своею дикой силой.
И бледный строй рабов смутило, оглушило,
Смешалися рабы и, ужасом объяты,
Под звуки грозного, громового раската,
Рассеялись впотьмах; бежали в безпорядке
Начальники, стрелки, позорно, без оглядки.
Ползли и падали, от страха холодея.
И крикнул зверь им вслед: - "Свободный лев сильнее,
Чем тысяча рабов!"
То повторили слово
Все горы, все леса; и ночь затихла снова.
Но лев не мог простить ночного нападенья
И дерзкого лесов священных оскорбленья;
Разгневанный, взошел он на гору. С вершины
Он грозно прорычал над сонною долиной:
- "Король! ты позабыл в бою условья чести,
Ты низко поступил! Страшись кровавой мести!
Я до сих пор щадил невинного ребенка,
Но завтра задушу, как жалкого котенка,
В глазах твоих, отец! И пусть холопы видят,
Как страшен царь лесов, когда он ненавидит!
До завтра, на заре!"
Замолкнул голос львиный,
Но слышал город весь угрозу исполина.
IV

Заря взошла. И вот в домах, вдоль улиц длинных
Все спряталось. Кругом, на площадях пустынных
Не видно ни души. Столица опустела.
А лев огромный шел и бледненькое тело
Полуживое нес меж длинными зубами.
Торжественно он шел, тяжелыми шагами,
К палатам короля роскошным и высоким.
Вошел - и встречен был молчанием глубоким.
И стража, и король, и весь народ придворный. -
Все обратилось в бегство, спряталось позорно;
И львиная душа кипела жадной местью.
Он думал: "У людей - ни сердца нет, ни чести!
Король, ты подлый трус! Ты за дитя родное
Вступиться не посмел!" Роскошные покои
Он обошел кругом и в страхе задрожала
Большая, тронная, золоченная зала
Под львиною стопой. Все отворялись двери
Пред грозной силою чудовищного зверя;
И взгляд его блуждал кровавый, злобный, мутный;
Для завтрака искал он уголок приютный;
Теперь он принца съесть хотел без сожаленья,
Проснулся голод в нем...
Вдруг чудное виденье
Представилось глазам лесного властелина;
Остановился он, прелестною картиной
Смущен и изумлен. Пред ним была светлица.
Кроватка детская, ребенок круглолицый,
Прекрасный, розовый, облитый весь сияньем, -
Зари румяный луч над крошечным созданьем
Играл и золотил волос кудрявых волны,
И тельце нежное и ямки щечки полной.
То девочка была, дочь короля меньшая;
Ее забыла взять прислуга, убегая
От гнева львиного. Ребенок просыпался
При первых дня лучах и кротко улыбался,
Не ведая беды, опасности не зная,
Веселой песенкой, как птичка, день встречая;
И смеха детского серебряные трели
На встречу солнышку, приветные, летели.
В светлицу зверь вошел с своею ношей бледной,
Услышал голосок и смех малютки бедной,
Игрушки увидал, улыбку милой крошки,
И ясные глаза, и голенькие ножки;
Малютка ж, увидав чудовище лесное,
Страшилище с большой кудрявой головою,
Узнало меж зубов повиснувшее тело.
"Мой брат! Отдай, отдай!.. - проговорила смело
И пальцем розовым, нахмурясь, погрозила.
Душа детей полна таинственною силой...
Лев мальчика сложил на ложе кружевное
Тихонько, бережно, как мать дитя больное,
И проворчал, поникнув гривою косматой: -
"На, - вот он! Не сердись! Возьми, малютка, брата!"