Пусть плоть, в стенах заточена, Не чует ран, ей нанесенных злом, Зато душа, свободы лишена, Прикована к пленявшему в былом, Лишь бледный лик унынья виден ей. Был прежде этот каземат Любого обиталища милей, Но время и превратности сулят Иного стража мне и стол иной. Свет красоты и огнь любви меня Живили, но сокрытому стеной Ни пищи нет, ни света, ни огня.
Отчаянье замкнуло мне врата. Стена́м кричу — в них смерть и пустота.
