Анна БарыковаОТЕЦ

Порок и нищета, - два страшных кузнеца, -
Двух каторжников этих на цепь приковали.
Он - пил и бил ее; и оба голодали,
И не предвиделось мученьям их конца.

Она жила с ним, - с пьяным (не ужасно ль это?), -
Лишь потому, что страшно было ночевать
На улице зимой, и мерзнуть, и блуждать
В потемках, как собака... Страшно ждать рассвета
В клоповнике, в кутузке... А потом в тюрьму,
В рабочий дом итти...
Она пошла к нему.
И вот они живут давно как муж с женою,
Как волк с волчицею - вернее... И покою
Соседям не дают их драки по ночам.
Прошлявшись целый день по мерзким кабакам,
Пропитанный весь ядом водки или пива,
Приходит он домой, - голодный, - без гроша;
Она его встречает злобно и сварливо;
И бешеный как зверь, от гнева чуть дыша,
Бросается он к ней...
Их крики, брань, рыданья
Мешают честным людям мирно почивать.
Под утро - все смолкает. Страшное молчанье:
"Убил, - должно быть?.."
Нет, он рядом на кровать
С избитой грязной самкой дружно повалился
И пьяным поцелуем с нею помирился.

Раз как-то в декабре, - суровою зимой,
В день безработицы - голодный и ненастный -
У этих двух людей ребеночек несчастный
Родился, - худенький и хилый, - но живой.
Мать в тряпки старые его запеленала,
Кормила тощей грудью, на руках качала
И все ждала отца.
Он пропадал два дня, -
И наконец пришел, опухший с перепою
И весь оборванный. Она, с усмешкой злою,
Ему сказала грубо:
- "Что же, бей меня!..
Или всю силу пропил? Залил злобу водкой?..
Пора! Давно не бил... Хорош пришел - хорош!..
Ну, что ж ты осовел? Я жду. Зачем не бьешь?"

А он смотрел на сына радостно и кротко,
И слезы капали из воспаленных глаз;
Он словно пробудился, - в жизни в первый раз;
Он умолял прощенья взглядом отупелым
И тихо, - голосом дрожащим и несмелым, -
Как может на суде преступник отвечать,
Сказал ей:
- "Я боюсь ребенка испугать".