Разулся, ноги просушил, Согрелся на ночлеге, И человеку дом тот мил, Неведомый вовеки.
Дом у Днепра иль за Днепром, Своим натопленный двором,— Ни мой, ни твой, ничейный, Пропахший обувью сырой, Солдатским потом, да махрой, Да смазкою ружейной.
И, покидая угол тот, Солдат, жилец бездомный, О нем, бывает, и вздохнет, И жизнь пройдет, а вспомнит!
