В постели я лежал; был тихий час ночной, Клубился в голове моей бессчетных мыслей рой — Столь видимы они воочью стали мне, Что вздох с улыбкой то и знай мешал я в тишине. Ребенок мне предстал: чтоб розги избежать, Высоким юношею он скорей мечтает стать, А юноша, в нужде мечтой иной влеком, Чтоб жить в покое, жаждет стать богатым стариком, Богатый же старик, дрожа перед концом, Быть отроком желает вновь или хотя б юнцом. И улыбался я, смотря, как всем троим Отрадно было б свой удел дать на промен с другим, И, размышляя так, нелепым я нашел, Чтоб некто горестный удел богатству предпочел. Но вдруг я увидал, что нехорош мой вид: Увяла кожа, сеть морщин мне щеки бороздит, А десны без зубов, врата моих речей, Так провещали мне тогда в безмолвии ночей: "Глашатаи годов, седины говорят, Что время лучшее тебе не воротить назад. Ты белой бородой похож на старика — Две первые поры прошли, и третья уж близка. Так, побежден, цени остаток шалых дней И время наибольших благ определить сумей". Вздохнул я и сказал: "Восторг, навек прости! Сбери суму и всех детей скорее навести, Скажи им, что у них счастливейшие дни, Хоть, несмышленые, того не ведают они".
