Анна БарыковаИЗ ПОЭМЫ "СВЕТ- АЗИИ"

Отрывок первый.

Страдалица земля!.. Вся жизнь твоя - обман;
Все радости твои обращены в мученья;
Твоим несчастным детям, пойманным в капкан,
Приговоренным к смерти прежде их рожденья,
Защиты нет ни в ком, - нигде спасенья нет.
В насмешку мне дана была душа живая
И в ней зажжен любви животворящий свет...
Цель нашей жизни - смерть...
Чья ж это шутка злая?

Неужто создал Ты нарочно этот мир
Отчаянья и смерти, - Брама Вседержитель?
И радует Тебя червей голодных пир,
Костров и трупов смрад?.. Неужто Ты - мучитель
Всего живого? Ты - установил закон
Безжалостной борьбы, друг друга пожиранья?
Ты видишь кровь и слезы, слышишь вопль и стон
Молящихся Тебе беспомощных созданий
И не поможешь им, Ты, - всемогущий Бог?..
Жесток и зол Ты, Брама!.. Я бы всем помог,
И не было бы в мире смерти и страданий...
Иль не всесилен Ты?.. Иль вовсе нет благих
И праведных богов, достойных поклоненья?..
Так Жалость и Любовь помогут вместо них,
И человек укажет людям путь спасенья!
Он должен быть. Он есть. Найду его для вас,
Заблудшиеся братья! Ждите, - близок час!

Отрывок второй.

- "Жизнь моя - вечный пир. День и ночь, - ежечасно, -
Блеска, роскоши, неги, веселья полна, -
Без сознанья, без цели кружится она,
Как невольниц моих хоровод сладострастный...
Вереницею пестрой, блестящей волной,
Предо мною мелькают часы наслажденья,
Исчезая бесследно в пучине забвенья...
Жизнь ли это?.. Не сон ли тревожный, пустой?
Что он значит? Чем кончится? Есть ли разгадка
Опьяняющих грез безпокойного сна?..
Кто мне дал тебя, - жизнь? Для чего ты дана?
Отчего я, - в дремоте томительно-сладкой,
В этой пляске чарующей радостных дней,
На безумно-веселом пиру сладострастья, -
Не нашел для себя ни покоя ни счастья?..

Для чего, - там, - далеко от жизни моей, -
За решеткой того заповедного рая,
Где дремлю я, - царевич, всеобщий кумир, -
Есть другой, безысходно-страдающий мир,
Где неправда, и зло, и борьба роковая
Называются: "жизнью"?.. Зачем мне сквозь сон
Все мерещатся братьев далеких страданья?
Отчего мне, - сквозь песни, - все слышны рыданья,
Крики боли, глухой несмолкающий стон
Непосильною мукой надорванной груди?
Отчего я, - сквозь рой опьяняющих грез, -
Вижу - море безбрежное крови и слез,
Где беспомощно тонут несчастные люди?
Отчего к ним душа моя рвется всегда
И томится тоской непонятной и жгучей
О неведомом мире? Чей голос могучий
Призывает меня, посылает туда:
"Встань, Сидарта - сын Майи! Твое назначенье
Не в дремоте, не в сладких бессмысленных снах,
Не на ложе любви, не на шумных пирах,
Не в веселом и буйном хмелю наслажденья.
Миру нужен спаситель! Проснись и ступай!
Ждут тебя беззащитные, темные братья;
Помоги им, открой им с любовью объятья, -
И цель жизни найдешь ты! Иди - и спасай!"

Отрывок третий.

В мрачный храм бога Индры пришел вдохновенный
Гаутами. Стояли брамины, толпою
В белых ризах алтарь окружая священный
И костер разводя, кровь животных рекою
Орошала весь храм. Царь с блестящею свитой
Там молился.
На жертвенник, кровью залитый,
Был возложен красивый козел длиннорогий,
Крепко связанный, убранный пышно венками;
Старший жрец возглашал над ним:
"Грозные боги!
Вот еще благолепная жертва пред вами, -
За грехи Бимбасара-царя искупленье!
На утеху вам, страшные, я всесожженью
Предаю его мясо и кровь проливаю!.."
И он поднял свой нож над протянутой глоткой.
- "Запрети ему, царь, запрети, умоляю!.." -
Гаутами сказал, и десницею кроткой
У брамина взяв нож из десницы кровавой,
Узы жертвы распутал. Потом, - величавый
И спокойно-бесстрашный прошел меж жрецами
" Прямо к царскому месту. Толпа расступилась,
Все сердца покорял он мгновенно глазами,
Где любовь бесконечная к людям светилась.
"Кто ты, дивный?" - спросил его царь в изумленьи,
Преклоняясь пред ним и сойдя с возвышенья.
"Люди-братья! - ответил учитель: внимайте!
Правду вечную вам возвестит Гаутами.
Жертв кровавых не надо Всевышнему - знайте!
Он вам ныне вещает моими устами:
"Жизнь - одна! Жизнь - таинственный дар и священный,
Дар прекрасный для всех, всем равно драгоценный.
Отнимать ее - грех неоплатно-великий
Пред Дающим ее. Всеблагому не надо
Вашей службы кровавой, бессмысленно дикой...
Вы, жестокие, ждете от неба пощады?
За злодейства вы просите блага, награды?..
Если правда, что злы и безжалостны боги,
Укротит ли их гнев ваш козел длиннорогий?
Можно ль их подкупить этой жертвою лживой?
Если ж правда, что боги добры, справедливы,
То нужна ли им кровь на земле пролитая?
Не противны ли храмы, где жертва живая
Рвется, мучится, бьется у вас под ножами?..

Верьте, братья, что милость предвечно богами
Суждена милосердным. Одно назначенье
Всем созданиям смертным: любя и жалея,
Мирно жить друг для друга. И наше спасенье
В кроткой жалости сильного к тем, кто слабее.
Все мы здесь - обреченные смерти и боли, -
Все родня, все подвластны одной вечной Воле!.."

Долго он говорил; разъяснял откровенья
Древних книг и подвижников прежних ученья.
И в устах вдохновенных былого заветы
Озарялись сиянием нового света.
- "Если б вы захотели. - сказал Гаутами, -
Как земля наша скорбная стала б прекрасна!
Как прекрасны и счастливы стали б вы сами,
Если б жили с законом предвечным согласно, -
Все живое щадили, любили, жалели,
Не губили жестокой рукою напрасно,
Только пищу бескровную, чистую ели;
Если б вы не считали убийство забавой,
Душ и рук не грязнили охотой кровавой...
Разве мало вам пищи дозволенной, чистой?
Созревают на нивах хлеба золотые;
Спеют ягоды сладкие в роще душистой;
Осыпают деревья плоды наливные,
И повсюду ключи бьют студеной водою...
А вы губите жизнь безпощадной рукою?"

И сердца отогрел он святою любовью.
Устыдились брамины забрызганных кровью
Рук жестоких и длинной одеждою белой
Прикрывали их; старый алтарь закоптелый
Был покинут; священный костер позабытый,
Смрадным стынущим жиром и кровью залитый,
Угасал. Гордый царь с головой преклоненной
Слушал речи святого душой умиленной...

А на утро гонцами царя громогласно
Был и новый закон возвещен всенародно,
Повсеместно:
"Царю Бимбасара угодно:
Да не будет в стране, его воле подвластной,
Впредь убийства животных для жертвы кровавой;
Да не льется невинная кровь беззаконно
Ни для пищи, Дарующим жизнь воспрещенной,
Ни для злой и жестокой напрасной забавы;
И да ведает всякий под нашей державой:
Жалость к тварям живым есть Небес повеленье.
Жизнь - одна! Милосердным и кротким - спасенье!"

Тот закон на гранитной колонне высокой
Был начертан: и свято хранится сердцами
До сих пор там, где Ганг протекает широкий,
Где свет Истины вечной зажег Гаутамн.

Отрывок четвертый.

Некогда здесь, близ деревни Далиды, в пещере глубокой,
Праведный старец, от мира отрекшийся, жил одиноко,
С Брамой беседовал он; в темноте и молчаньи
Тесного склепа он видел сиянье
Радужных крыльев, он слышал небесное дивное пенье.
Землю преступную, жалких людей, их борьбу и мученья -
Он позабыл. И душа его в небе витала,
Радость Нирваны вкушала.
А на земле в это время был голод.
От долгого зноя
Сгинул весь хлеб на полях, и пропало зерно трудовое;
Речки посохли, леса вековые горели,
Сочные травы лугов помертвели;
Край опустел. Все живое, извери и люди, бежало.
Тигры в трущобе завыли: им свежей добычи не стало...
Старец услышал сквозь сон неземной созерцанья
Алчущих крови рыканье.
Вспомнил он землю, очнулся и вышел из темной пещеры.
Видит: подернулось небо зловещее дымкою серой;
Все сожжено; над долиною мертвой и смрадной
Солнце стоит, как палач беспощадный
В ярко-багровой одежде над бледною жертвой казненной;
Кости белеют кругом; а вблизи, на земле раскаленной,
В корчах упала тигрица, от голода воя, -
С нею - детенышей двое;
Любит она их и кормит. И нет молока у несчастной.
Бьются тигрята под грудью иссякшей, терзают напрасно
едную мать; но она оттолкнуть их не может, -
Терпит, хоть камни горячие гложет,
Бездну небес оглашая безпомощным, страшным рычаньем...
Стало отшельнику жалко; согрелась душа состраданьем.
- "Любишь ты, тварь кровожадная!.. Брама Великий!..
Любит и зверь этот дикий, -
Любит и кормит, - страдая, себя не жалея!..
Учит меня - человека... И стыдно душе перед нею...
Мало любил я... Ушел от людей и страданья...
Жалкая самка! Спасибо!.. Земное призванье
Ты мне напомнила ныне!.. Бери мое грешное тело;
Я умираю - любя!.." Подошел он к ней быстро и смело;
Сброшена наземь чалма и убогая ряса.
- "Вот тебе крови и мяса!.." -
Крикнул он. Рада тигрица... А в светлых селениях рая
Рады бессмертные Дивы, бессмертную душу встречая...
Сжалилось небо: и спряталось солнце за тучей,
Вихрь над землею промчался могучий.
Сжалилось небо: и грянули долго-желанные грозы,
Хлынули крупиые капли дождя, - благодатные слезы.
Жертву великую старца - в незримом чертоге
Приняли вечные боги.