Я полюбил безумный твой порыв, Но быть тобой и мной нельзя же сразу, И, вещих снов иероглифы раскрыв Узорную пишу я четко фразу.
Фигурно там отобразился страх, И как тоска бумагу сердца мяла, Но по строкам, как призрак на пирах, Тень движется так деланно и вяло.
Твои мечты - менады по ночам, И лунный вихрь в сверкании размаха Им волны кос взметает по плечам. Мой лучший сон - за тканью Андромаха.
На голове ее эшафодаж, И тот прикрыт кокетливо платочком. Зато нигде мой строгий карандаш Не уступал своих созвучий точкам.
Ты весь - огонь. И за костром ты чист. Испепелишь, но не оставишь пятен, И бог ты там, где я лишь моралист, Ненужный гость, неловок и невнятен.
Пройдут года... Быть может, месяца... Иль даже дни,- и мы сойдем с дороги Ты - в лепестках душистого венца, Я просто так, задвинутый на дроги.
Наперекор завистливой судьбе И нищете убого-слабодушной, Ты памятник оставишь по себе, Незыблемый, хоть сладостно-воздушный...
Моей мечты бесследно минет день... . . . . . . . . . . . . . Как знать? А вдруг, с душой подвижней моря, Другой поэт ее полюбит тень В нетронуто-торжественном уборе...
Полюбит, и узнает, и поймет, И, увидав, что тень проснулась, дышит,- Благословит немой ее полет Среди людей, которые не слышат...
Пусть только бы в круженьи бытия Не вышло так, что этот дух влюбленный, Мой брат и маг не оказался я, В ничтожестве слегка лишь подновленный...
