Высокой осени прозрачные вершины, и пустота глядит со строгой вышины на землю, на ее трещащие морщины, и на морозец первой седины. Какие дни еще мне суждены? Какие дни еще не сочтены? С тупою твердостью по лугу я ступаю, а мерзлая трава под пяткой хрусть да хрусть. Я жил как шел, как должно шалопаю, а с шалопаем зашагала грусть. Но говорю опять упрямо: "Пусть!" Безумие я знаю наизусть. Я выучил его, безумие поэта, в котором я ходил-бродил гурьбой. Но осень мудрая мне заменила лето, мелькнувшее, как мелкий дождь рябой. Бреду, а думается вперебой, что я блуждаю меж самим собой.
