Вокруг собираются рыла да рожи, и вдруг как нагрянут всё хари да морды! Своя же той тьмы многоликой дороже, и прячь в саквояже умов натюрморты. Уносится мир на шумливых колесах, Вселенная ищет местечка в вагоне. Но так же нетленны страданья в колоссах, которым бежать от поганой погони. Погоня – как то, чего, может, и нету, как черный огонь в беспросветной темнице. Ваятели мнут, словно глину, планету, и длинная жизнь нам всё снится да мнится. И если не стану, не буду, и если…? Ужели живем мы всю жизнь по условью? И весь ли исчезну? Иль частью? Но здесь ли, от честного страха прильнув к изголовью постели, где рядом надежда слепая и схимница-вера с дрожащею свечкой? И, стиснувши зренье и губы слипая, мне хочется жить, хоть у Бога за печкой.
