Во тьме деревянной воздуха, в зыбком осеннем вечере задумались руки мои. Испуганные мысли пальцев, как столбики лунного света, порхают сквозь темь вековую, едва указуя пути. Бормочут бедные пальцы, касаясь шумной природы, обрушивающейся, как вечер, с восклицающих лип в траву. Закат подступает к горлу, и черствым куском вороны, нелепо воткнутым в небо, давно подавиться пора! Но нет! – Я целую корни огромным дубам бессловесным, и ворохи междометий, как листья, с лип летят. Но нет! – На груди по-кошачьи играет когтями ветер, и вечер строит просторный, открытый настежь шалаш. И я говорю: "Mater nostra, natura bona, humana!" И всходит последним прибоем к последнему, доброму небу бушующий рук разговор.
