Ужель ошибкою двойной наказан я в своем сомненьи и в беспорядочном волненьи простор души кишит войной? Но ты, начало сентября, ломаешь мирный мед сотовый. И липы, медленно горя, погаснуть сразу не готовы. И только мертвая пчела останется на сотах полых в час тот, как ночь на частоколах еще писать не начала. В часы душевных перемирий позабываю я о том, что в этом непроглядном мире мы умираем и живем. И вся природа трудовая кишит в бессмертной мастерской, за полцены нам продавая судьбу, нажитую тоской. Ее приемлю за бесценок и в памяти рисую дни и облачных на небе сценок, и муравьиной суетни. В часы душевных перемирий и я немножко тем горжусь, что в этом непроглядном мире я на него не нагляжусь.
