Так! Одиночество златое я с пальца согнутого снял. Вокруг души, темнея, пляшут судьбы нахмуренной дома. Пустыней тянется зима. И я стою, один как перст, подъяв горящие ресницы. А череп комнаты отверст, и я смотрю ему в зеницы. Душа, душа! Я так сжился с тобой, что ты навек исчезла от меня. Я чувствую твои обмерзнувшие ребра, сквозь откровенье комнаты вошедшие в меня. Ломают потолок нахлынувшие мысли, и тени мечутся, как совы в тишине. Направо стук, и дверь летит на клочья. Налево, брезгуя стеной, окно с заброшенною ночью и неизвестностью глухой.
