С упрямым зеркалом играю; оно беззвучно и темно. И ночи нет конца и краю; она безбрежна, как вино. Стекло окна, стекло стакана – не всё ль прозрачно и равно. За тонкой прихотью тумана прядут какое-то руно. Земля покрыта снежной сыпью, сплошной страдалицей видна. Я до конца окна не выпью, не осушу окна до дна! И, как велят нам тьмы преданья, на перекрестке буду ждать и соляным столпом рыданья о радости чужой гадать. И башмачок падет на счастье, и я опять коснусь всего, а полнолунье – полногласье, одно восторженное "О".
