Сквозь шумы садов, навевающих жизнь, качается боль золотая. И лето клокочет, и лодка кипит, в полдневные сны залетая. Я чувствую: плоть созревает, как плод, к земле, что ни год, тяготея. Сквозь шумы садов и дождливых невзгод душа дождевая бежит по аллее. Вверху облака собрались в добро. К ним тянутся девичьих пальцев напевы. Но сквозь сон отдаленный блеснуло ребро, как при рождении Евы. Я боль золотую зажал в пятерню, и рот отворился, как двери. Сквозь райские дебри ходили к огню травы, птицы и звери, шли бабочки, в шутку мелькая в кустах, шли тени, присущие саду, шли длинные рыбы, на кротких хвостах влача неземную прохладу. И сад зазвенел, потрясая казной, поражал стрекозиной казнью. Меня он страшил своей показной, своей расписной приязнью. Я козни узнал. Я узнал серебро – тридцать сребреников эфира, и в час, когда боль подошла под ребро, узнал сотворение мира.
