Проста, как пища для нагула (знать, у тебя кишка толста!), ты лет за двадцать чуть шагнула, а радовалась – на полста. Ты с добродушным хлебом схожа, и лоно – словно масла ком, соломой – волосы, а кожа полакомилась молоком. Великосдобной плотью пышешь. Тебе не скажешь: "Не балуй!" И ты губами враз упишешь за поцелуем поцелуй. Не Навзикаею-царевной предстанешь ты из-за куста, но Афродитой тупочревной для рубенсовского холста. И черный Эрос страстью черствой тебя не разу не долил, ни разу благодушный торс твой от неги он не отделил. Жеманно-женские приманки не почитаешь ты за честь. Ведь для тебя, раблезианки, любить – как выпить и поесть.
