I Примета, признак, суеверье на коже нежного холста лежат. И жизнь моя проста. Я свой спокойный подмастерье. В нерастворимую картину, куда войдешь ты, бледный гость, осенней киновари кину, кленовых листьев брошу горсть. II Уж выцветают небеса церковным меркнущим витражем, и кажется, что мы расскажем деревьям нищим чудеса. И вот тогда бросаю кисть я и делаю мазок реки – летят разрозненные листья и ветер крутит вихорьки. III У отдаленья что в уме там? Что берегам на мысль пришло? Ветла, сломавшись, как весло, стоит, подобная приметам. У щек воронье дуновенье – не станет скоро и примет, и плеч коснется ощущенье, что и природы как бы нет. IV Уже я стал предсмертным нищим, и вместо взора – медяки. Зачем в вечерний час тоски с тобою мы друг друга ищем? И я войду в свою картину коленями слепых калек и из нее, как мусор, выну клочки кустов, обломки рек.
