Платок мне не накинешь на роток. Я по-ребячески тружусь и строю и вывожу по-русски городок, слепую крепостцу величиною с Трою. Еще хранят гроба тяжелые дубы, в цепях томится посвист соловьиный. Еще сбиваю стены я, дабы вкусить бревенчатой судьбы и убежать от кистеня с дубиной, от всех больших дорог разбойничьей судьбины. Путивль иль Суздаль – и, над ним склонясь бездонным плачем, старческим и детским, мне горестно, что горем молодецким меня влечет к телегам половецким, что Троя рухнула и пал свет Игорь-князь.
