Сплошного сумрака премудрая скуфья свалилась мне на ум, прикрыла темя. А вечер словно ворохом тряпья развешан на дворе. Но как же к этой теме я проберусь сквозь темень бытия? Ох, далеко от сутеми до теми, до тьмы повальной, где увязнет время всем колесом. И, медленно двоя сумнение свое меж этими и теми – вещами, мыслями, – отдельными и всеми, и в рост пошедшими, и втиснутыми в семя, как поплетусь до жесткого жнивья, до жизни, стриженной под ежик, до ручья, озябшего от тени и от неми, до леса голого, который как беремя намокших дров поднялся? И ничья, как нищенка иль поздняя жнея, без урожая да и без жилья осталась осень. Живо только племя великого и серого Репья.
