Но Ты! Тебе я говорю с прямолинейностью луча. И ночь растет, что каланча, где ждут позорную зарю. И, ноги еле волоча, приходят города туда, где дремлет борода крутого палача. И в вековечной бороде, текущей вверх и вниз, по пояс стоя, как в воде, они вприлип пришлись к лицу, как ко двору, от стужи веками стуча. Но Ты! Тебе я говорю с прямолинейностью луча. Разинет утро шумный рот, от света ломит зуб, и, словно тысячи бород, дым каменный из труб. И вещи, вещи всех пород – квадрат, и круг, и куб… Иль в образе гранитных груд, иль в виде грузных шуб ползут вперед, и прут, и прут, растут и там, и здесь, и тут, и этот грозный роста труд – как молчаливый огород, где всё живет наоборот, не зная мудрости бород, где вывеска висит, как щит, и защищает и – молчит. Вы, глыбы чертова труда и отблески лица!.. Но Ты – сплошная борода, которой нет конца. Но Ты – старательный молчун, великий чертомол. Но Ты – мечтательный колдун, в пространство вбивший кол! Замешаны какой водой ковриги пресных гор? И над усталою землей летает Черномор.
