Не знаю, кто из нас тут при чем и что за странное увлеченье, что наше чувство обречем на одиночное заключенье. И как же вытерпеть я мог, как отнял у языка свободу, что грешное слово – под замок, а ключ со всеми концами – в воду? И все-таки немой допрос, и при прямом посредстве огромных глаз и косых угроз испытаны все тревоги следствий. И нам с тобою самосуд и запирательство! Ну не дети ль? И что за процесс, когда я тут и обвиняемый, и свидетель, и обвинитель, и судья, и стражник? И пока ты еще не явилась, нанялся я к себе же в адвокаты. Негласно! Сколько же голосов присяжных теперь уже наготове! Но язык тяжелеет, как засов, на первом и на последнем слове. И наши встречи – головой кивок, такой подъяремный, как будто при нас обоих конвой на краткой прогулке тюремной. Не знаю, кто из нас тут при чем и что это за преувеличьенье, что нашу любовь мы обречем на одиночное заключенье.
