Я не пойму весенней суматохи. К чему сходить заранее с ума? Когда звучат, в какой эпохе берез высокоствольные дома? А сердце просит петь, как пить, и любы ему и ветра рост, и теплоты возврат. Но все-таки мои встревоженные губы как два куска молчания лежат. Шагаю я с усмешкою обидной в водоворот природы круговой, а зренье, словно обруч стекловидный, бежит дорожкою береговой. Толпа подснежников с большущими глазами на берегу весны рассеянно цветет, соперничая в цвете с небесами, у них же краски нежные крадет. Я думаю: того и пальцем не потрогай, что время голосом скрипучим назовет. Бежит река текучею дорогой, на водяном наречьи лжет. Скрипят ручьи, как мерзлый полоз, и раздирают затрещавший снег. И прямо по лбу ударяет голос, как будто голос – человек. Он встал и говорит, что по весне все звери думают жениться… А будущее, как пшеница, тихонько зреет в полусне.
