Позабыв перо и стул, как бумага шелестела, вышел дождь – он был сутул, и пенсне его блестело. А потом, пошедши тише, вдруг остановился он у раскрашенной афиши с милым именем Манон. Брызжа, чистил бытие – день, растрепанный как веник. Где ж достать для девки денег кавалеру де Грие? Пыль и дебри канцелярий проклинал, рыдая, он ради сладкогласных арий, нежных арий из Манон. Ах, Манон, Манон Леско – словно в царстве тридесятом, далеко ты, далеко! Без билета быть нельзя там. И тогда, предавшись страху, от любовной пустоты дождик бросился с размаху на раскрытые зонты.
