Я родился в Благовещенье, в час, когда ранняя обедня шла по обедневшим ветвям берез, шла по рукам разменной монетой ветра, звякающей мелочью жизни, обступившей с дарственными лицами мой первородный крик. Звенели почки и бубенчики, отголоски румяной масленицы, и комья рыжего снега летели из-под саней. Меня обступили лица шумевшего человечества, надо мной проносились предметов погремушечные тела. Комната была как аквариум, в нем слонялись гибкие рыбки, шатались, шептались растения, в ней припрыгивали канарейки и разбрасывали семя. В этот день прилетавшие птицы, огромные как южные звезды, гнезда себе не свивали, а громко молились и пели о моей одинокой жизни. Мир выпущен был на волю – таков был милый обычай – и пел, и свистел, и щелкал на ветках ближайших деревьев. Он славил мое рожденье, неотвязное чувство жизни, то, которое ближе своей самой милой тени. В пучину простынь и подушек я свалился розовой раковиной, всё во мне орало от радости, от воздуха, переполнявшего рот. Цвели пасхальные лилии, водосточная труба гремела, как труба архангела Гавриила… Я родился в Благовещенье.
