Чуть извивается кремлевская стена, как чуда-юда красная спина. Хребет зубчатый твари неземной ползет по зелени над гладью водяной, как бы из Волхова девятиглавый змей залег среди векующих камней. Чертополохом заросла тропа к тупоголовым башням в черепа. Усталый змей, лежи и не тоскуй. А в небо рвется, как таран, Кокуй. От счастья и беды поднявшись на вершок, торчит на темени тревожный петушок. Но не дрожит земля и конь не пробежит, и змей – не разобрать, ползет или лежит.
