Когда на улице дымит зима, как смутные умы, вздымаются дома. В корявом сумраке, проклятом и разлитом, мой дом-слепец глядит гранитным Гераклитом и мыслит каменно о том, что panta rei*, а я, как статуя, стал у его дверей. Какой мне снится мир? Какой ко мне вернется? И ввечеру какой меня опять коснется? Я обошел душой все мирные дворы. На них умы домов глядят, как из дыры. Собралось всё во мне, как в ранней раме, и бытие полно домами и дворами.
