Я на ладони, как на белом камне, держал весь мир. Со мной тоска жила подругой робкой. И была тоска мне, как этот камень, формой тяжела. Войдет ли он в мучительное зданье, иль мира передаст широкие черты, иль, может быть, туманное желанье, в том белом камне жизнью встанешь ты? Глубокий лес чернел и топоры звенели. День строился, и падал ствол на ствол. С глазами синими печальный дух синели, как девочка, из лесу, плача, шел. Мне скромный камень дерева милее: он не шумит и не растет, он медленно молчит, к сознанью тяготея, скатившись некогда с высот. Я жизни не рубил с упорством дровосека, я медленно вошел в непроходимый сон. Я каменщик. И, может быть, два века тому назад я был масон.
