Скажу, как император в речи тронной (платок ведь не накинешь мне на рот): – Приветствую тебя, мой электронный, бесчисленный и крохотный народ. Ты муравейник мой молниеносный, ты грозный рой в Ничто летящих пчел. Встав во весь мозг, и головной и костный, ужели я бесчисленное счел? Вы нынче благостные работяги, я вас великой Воле посвятил, и вы сильнее Ньютоновой тяги и равновесья мертвенных светил. Вы яростная кровь вселенской плоти – эритроциты, шарики, нули! И кажется, что по своей охоте вы трудитесь в казну всея Земли. Мои рабы засели не во мне ли? Не я ли возвеличен их трудом? А если бы холопы поумнели и подняли средь бела дня содом? Я император поля, но не брани, и вижу всё больнее и сильней: во мне, как на бледнеющем экране, шагают мысли сгорбленных теней. Они потусторонние мыслишки, и вредно им движение в излишке. Мои рабы! А всё же – кто их знает, не взрыв ли ненависти затевает их скопище? И на какой манер? Нет, сам я организовал их массы, я сам, как маленьких, отвел их в классы. А если бунт? А вдруг не хватит мер? О боги! Мой конец вы отдалите ль? Не рухну ль я, безвольный повелитель, я, император и революционер?
