Нет, ничего нельзя постичь ей, сей замарашке неземной. Глазами памяти девичьей она раскрыта предо мной. Отчаянных не зная ливней, не смысля в грозах ни аза, всё удивленней и наивней колышатся ее глаза. Перстами легкими Авроры и всей душою налегке, она протягивает взоры на утомленном стебельке. В зеленой бойкой перепалке, на рынке солнца, трав и вод в прелестной девочке-фиалке недоумение цветет. Не от росинки ли бороздка на притаившемся листке? Иль ночью с робостью подростка она заплакала в тоске? Иль ей приснились душегубы? Иль просто рано поднялась? И я протягиваю губы, касаясь изумленных глаз.
