Времени дудочка берестяная! Шатается шуточка по миру, стеная. Ходит, ходит пу миру – не отец ли помер? У вещей – по номеру, у каждой вещи – номер. Что же ты, деточка? Зачем же всхлипы? Отлетела веточка от зеленой липы. Взмахнула листиком до самого моря. С горя станешь мистиком, с птичьего горя. Выслушают уши чьи обиду прибоя, горе кукушечье, птичье, рябое? Дудочка времени, милая береста, научи во мгле меня, откуда что берется. В сорочке шелковой шутка род илась. Пой да прищелкивай, сделай только милость. Где-то в Житомире няня ждет, в Ельце ли. Шуточка в номере плачет без цели. Страшно ждать няне той черной с белым ночи, снятой и занятой под разговор сорочий. Миру сорочьему породы длиннохвостых, бйды напророчь ему в золоченых звездах. На воздух выйди-ка! Он лежит, как грядка. От этого видика пойдет всё гладко. Станет ночь возвышенна, и проснутся Музы. Из-под Камышина повезут арбузы. Горе ставь на полочку и под субботу, захватив двустволочку, иди на охоту. Времени дудочка берестяная! Крякает уточка водяная… 29 апреля 1934 – 15 сентября 1935
