Сколько рабства у нас в любом! И на лбу не судьбы ль клеймо? Поглядись-ка в фотоальбом, как в прадедовское трюмо. Со старинных страниц его отразится тот, кто погиб, – незнакомое существо, допотопный дагерротип. И встают в самый полный рост, казнены по шею, в обрез, те, кто был так понятен, прост, кто теперь, не ожив, воскрес. Как у Лазаря, взор их нем, и глаза их тебе чужды, и у лиц этих нет совсем, нет ни жалости, ни вражды. Ты альбом распахнул, как дверь в дом, где чья-то живет семья. Отглянулись тебе теперь из зеркал постылые "я". Он раскрыт, как огромный гроб, в нем играет смерть в цап-царап. Что ж ты роешься, жизнероб, неуемного сердца раб? Обдает он тебя чужим. – Неужели же это я? И, захлопнув крышку, бежим от свидетельства бытия.
