В одиннадцать потянется, оденется, разучивая комнату, как роль. А день за шторою куда уйдет и денется? Он – как безделица, как маленькая боль. Актрисой – ты, о, всех вещей любимица! Твердят тебя предметы наизусть. И, как рисунок тени, вдруг подымется, как удивленный дым от папиросы, – грусть. Актрисой – ты. Играй оборкой шелковой! О, шелк влюбленный – как он льнет к тебе! Ломай запястья, пальцами прищелкивай, вращаясь в вальсе вслед своей судьбе! Как ветер, ты идешь, шумя предметами, сметая на пол их – какой в них толк! Как губы, бредя страстью и приметами, всё льнет к тебе горячий, нежный шелк. Ты вспоминаешь – тени мчатся пу снегу – толпу карет и весь в цветах мороз. Как осень, ты взволнована по-позднему, срывая лепестки ночных и шалых роз. Актрисой – ты. Фигурой полунощницы несешься в комнате. Остановилась вдруг, нагнулась, поднимаешь с полу ножницы, гребенки, всё, что выпало из рук. Актрисой – ты. И я тебе суфлирую, а зеркало тебя проносит на руках. Окно звенит прозрачной зимней лирою и слава валится в подушки в облаках.
