Феликс ЧуевАХ, ПОЛЕ МЕДЛЕННОЕ, ГЛАДКОЕ...

Ах, поле медленное, гладкое —
я прямо на поле лежу,
держу травинку кисло-сладкую
и небо медленно цежу.

И нёбом пробую, губами,
как только пробуют вино.
И наконец двумя крылами
меня расходует оно.

Еще не очень получается,
не очень доверяют мне.
А небо — небо не кончается
в любой пробитой вышине.

Оно все выше надо мною,
меж туч несбывшимся полно —
живое, главное, земное,
над миром светлое пятно.

О как не просто, как не просто
я не боялся, ни черта,
хотя, наверное, геройство
и вовсе не моя черта.

Я год за годом думал: мне бы!
Настал, друзья, и мой черед:
я каждый день бываю в небе,
и мне его недостает.

А подо мной мелькают люди,
а подо мною все мое!
Никто, как летчики, не любит
такую твердую, ее.

И захожу я со скольжением,
что аж мурашки на крыле!
И я гляжу со снисхождением
на всех, кто ходит по земле.