ОГОРОДНИК
из песочницы
Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,
Не лежал я во рву в непроглядную ночь,
Я свой век загубил за девицу-красу,
За девицу-красу, за дворянскую дочь.
Я в немецком саду работал по весне,
Вот однажды сгребаю сучки да пою,
Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,
Смотрит в оба да слушает песню мою.
По торговым селам, по большим городам
Я недаром живал, огородник лихой,
Раскрасавиц девиц насмотрелся я там,
А такой не видал, да и нету другой.
Черноброва, статна, словно сахар бела!..
Стало жутко, я песни своей не допел.
А она — ничего, постояла, прошла,
Оглянулась: за ней как шальной я глядел.
Я слыхал на селе от своих молодиц,
Что и сам я пригож, не уродом рожден, —
Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц,
У меня ль, молодца, кудри — чесаный лен..
Разыгралась душа на часок, на другой…
Да как глянул я вдруг на хоромы ее —
Посвистал и махнул молодецкой рукой,
Да скорей за мужицкое дело свое!
А частенько она приходила с тех пор
Погулять, посмотреть на работу мою
И смеялась со мной и вела разговор:
Отчего приуныл? что давно не пою?
Я кудрями тряхну, ничего не скажу,
Только буйную голову свешу на грудь…
«Дай-ка яблоньку я за тебя посажу,
Ты устал, — чай, пора уж тебе отдохнуть».
— «Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись,
Пособи мужику, поработай часок».
Да как заступ брала у меня, смеючись,
Увидала на правой руке перстенек…
Очи стали темней непогодного дня,
На губах, на щеках разыгралася кровь.
«Что с тобой, госпожа? Отчего на меня
Неприветно глядишь, хмуришь черную бровь?»
— «От кого у тебя перстенек золотой?»
— «Скоро старость придет, коли будешь всё знать».
— «Дай-ка я погляжу, несговорный какой!» —
И за палец меня белой рученькой хвать!
Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь,
Я давал — не давал золотой перстенек…
Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож,
Да не знаю уж как — в щеку девицу чмок!..
Много с ней скоротал невозвратных ночей
Огородник лихой… В ясны очи глядел,
Расплетал, заплетал русу косыньку ей,
Целовал-миловал, песни волжские пел.
Мигом лето прошло, ночи стали свежей,
А под утро мороз под ногами хрустит.
Вот однажды, как я крался в горенку к ней,
Кто-то цап за плечо: «Держи вора!» — кричит.
Со стыдом молодца на допрос привели,
Я стоял да молчал, говорить не хотел…
И красу с головы острой бритвой снесли,
И железный убор на ногах зазвенел.
Постегали плетьми, и уводят дружка
От родной стороны и от лапушки прочь
На печаль и страду!.. Знать, любить не рука
Мужику-вахлаку да дворянскую дочь!1
1Печатается по Ст 1873, т. I, ч. 1, с. 17–20.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1846, № 4 (ценз. разр. — 28 марта, 1846 г.), с. 401–402, с подписью: «Николай Некрасов».
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1856. Перепечатывалось в 1-й части всех последующих прижизненных изданий «Стихотворений».
Автограф не найден.
Начиная со Ст 1879 датировалось 1846 г. — по времени первой публикации.
В «Огороднике» широко использована народно-песенная поэтика. К народным песням восходит и фабула стихотворения, причем Некрасов, очевидно, опирался на многие песни. «Огородника» возводили к песням о Ваньке-ключнике (см.: Сакулин П. Н. Некрасов. М., 1922, с. 35); но ближе он стоит к песням о холопе и барской дочери (см.: Андреев Н. Фольклор в поэзии Некрасова. — Лит. учеба. 1936, № 7, с. 64) и к рекрутской песне «Как поймали добра молодца у прилуки красной девицы» (см.: Гаркави А. М. Поэзия Некрасова и литературная школа Белинского. — Учен. зап. ЛГУ, 1954, № 171. Сер. филолог. наук, вып. 19, с. 159).
Как неоднократно указывалось, «Огородник» связан и с традициями песен А. В. Кольцова. В ст. 9 «По торговым селам, по большим городам» — реминисценция из стихотворения Кольцова «Что Вы спишь, мужичок?»: «По селам, городам, По торговым людям» (см.: Бухштаб Б. Я. Сатира Н. А. Некрасова в 1846–1847 годах. — Некр. сб., III, с. 10).
Прозаическим источником стихотворения «Огородник» можно считать главу «Перстень» из повести В. А. Соллогуба «Тарантас» (см.: Вацуро В. Э. Один из источников «Огородника». — Некр. сб., VII, с. 106–111).
«Огородник» бытует в фольклорном репертуаре с народной мелодией. С 1880-х гг. вошел в песенники (Полный песенник… М., 1880). Положен на музыку (Н. И. Филипповский, 1900; А. М. Зорин, б. д.; М. Петров, б. д.; М. К. Штейберг, б. д.; А. И. Живцов, 1945).
В 1857 г. Е. П. Ростопчина сообщала военному министру В. А. Долгорукову о революционизирующем воздействии «Огородника» и «Тройки» Некрасова на молодое поколение, которое «сплошь заражено новыми веяниями» (Дризен Н. В. Драматическая цензура двух эпох. [Пг., 1917], с. 270). В 1859 г., когда вопрос с новом издании стихотворений Некрасова рассматривался членами Главного управления цензуры, «Огородник» был квалифицирован ими как одно из наиболее крамольных стихотворений поэта: А. Г. Тройницкий обращал внимание на то, что в «последнем куплете <…> изображается в слишком мрачных красках быт русского народа вообще, особенно в отношениях крестьян к помещикам»; Г. П. Митусов назвал «Огородника» среди стихотворений, которые «по своему демократическому направлению, посеевающему вражду между государственными сословиями, навлекают на себя всю строгость цензуры и потому должны подлежать непременному исключению»; на запрещении перепечатки «Огородника» Настаивали также П. П. Вяземский и Ф. Ф. Бюлер (см.: Mazon A. Un maitre du roman russe Ivan Gontcharov. Paris, 1914, p. 398–404).
По мотивам «Огородника» было написано несколько пьес. Один из них (принадлежавшая перу К. Д. Ефимовича) еще в 1840-х гг. не была дозволена цензурой к постановке (см.: Гаркави А. М Поэзия Некрасова…, с. 156). Другая (С. Соколовского и Г. Годзевича) была запрещена советом Главного управления по делам печати 27 декабря 1881 г. как могущая «возбудить междусословное недоверие и вражду» (ЦГИА, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 21, л. 511).
