АНГЕЛ СМЕРТИ
из песочницы
Придет пора преображенья,
Конец житейского пути,
Предсмертной муки приближенье
Заслышу в ноющей груди,
И снидет ангел к изголовью,
Крестом трикраты осеня,
С неизъяснимою любовью
И грустью взглянет на меня;
Опустит очи и чуть внятно,
Тоскливо скажет: «Решено!
Под солнцем жизнь не беззакатна,
Чрез час ты — мира не звено.
Молись!» — и буду я молиться,
И горько плакать буду я,
И сам со мною прослезится
Он, состраданья не тая.
Меня учить он будет звукам
Доступных господу молитв,
И сердце, преданное мукам,
В груди их глухо повторит.
Назначит смертную минуту
Он, грустно голову склоня,
И робко спрашивать я буду:
Господь простит ли там меня?
Вдруг хлад по жилам заструится,
Он скажет шепотом: «Сейчас!»
Святое таинство свершится,
Воскликнут ближние: «Угас!»
Вдруг… он с мольбой закроет очи,
Слезой зажжет пустую грудь
И в вечный свет иль к вечной ночи
Душе укажет тайный путь…1
1Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: МиЗ, с. 5–6.
В собрание сочинений впервые включено: ПССт 1927.
Автограф не найден.
Тема стихотворения широко распространена в поэзии 1830-х гг. Аналогичная трактовка темы, лексическая близость могут быть отмечены в стихотворениях Д. Струйского (Трилунного) «Ангелу смерти» и К. Айбулата (Розена) «Смерть», напечатанных одновременно (ЛПРИ, 1838, 5 сент., № 36, с. 709). Второе из этих стихотворений пользовалось широкой популярностью, неоднократно перепечатывалось, вплоть до 1890-х гг., и приписывалось разным авторам, в том числе Лермонтову (см.: Рус. обозр., 1896, № 4, с. 894, № 5, с. 385–387). Ф. Н. Менцов (ЖМНП, 1840, № 3, отд. VI, с. 119) находил в стихотворении влияние Подолинского, однако без больших оснований (см.: Максимов В. Литературные дебюты Н. А. Некрасова. СПб., 1908, с. 79–80).
