Самое яркое свидетельство новых, более глубоких, светлых чувств и мыслей поэта — цикл стихотворений "Персидские мотивы" (1924-1925). Эти стихи были написаны Есениным во время его трехкратного пребывания на Кавказе. Поездки на Кавказ весьма благотворно отражались в его творчестве: он оказывался хотя бы на время оторванным от нездоровой среды.
Улеглась моя былая рана
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане, — этими словами открываются "Персидские мотивы".
В "Персидских мотивах" Есенин силой своего поэтического воображения создал реально осязаемую атмосферу Востока. Есенин как бы конструирует его из своих личных впечатлений о советском Востоке и книжных представлений о Востоке древнем. Сам поэт не скрывает этой условности. Он пишет: "И хотя я не был на Босфоре — Я тебе придумаю о нем". В "Персидских мотивах" нет и следа натуралистических деталей, которые во многом снижали художественную ценность цикла "Москва кабацкая". Теперь для Есенина любовь — не "чувственная дрожь", не "вспыльчивая связь". Поэтизация чувства любви, этот неотъемлемый признак классической поэзии, — вот что является наиболее характерной особенностью "Персидских мотивов". Оттого так чисты и прозрачны эти стихи, так светлы в них чувства и краски. "Сиреневые ночи", "месяца желтая прелесть", море, "полыхающее голубым огнем", "воздух прозрачный и синий", "ветер благоуханный", "розы как светильники горят" — такова в этих стихах природа.
В них живет не только буйное "половодье чувств", но и радостные мысли, неотделимые от чувства.
Руки милой — пара лебедей — В золоте волос моих ныряют.
Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.
Пел и я когда-то далеко
И теперь пою про то же снова,
Потому и дышит глубоко
Нежностью пропитанное слово.
Как в этом, так и в других стихах цикла можно заметить, что Есенина интересовал не восточный орнамент сам по себе, а чувства, мысли и настроения восточной поэзии. Поэтому в "Персидских мотивах" нет перегрузки экзотическими приметами Востока.
"Персидские мотивы" — это дружеская встреча поэта с Востоком. Он проявляет живой интерес к его людям, обычаям, поэзии, ко всему новому и незнакомому для него. Поэт предполагает и обратный интерес, он охотно рассказывает о России. Во всем цикле преобладает атмосфера сердечной дружбы с людьми Востока:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
Но даже в "Персидских мотивах" мы ощущаем бесконечную привязанность поэта к России, думы о ней, затейливый восточный орнамент этого цикла не может скрыть от нас такое знакомое русское лицо его создателя. Даже тогда, когда поэт любуется Востоком, ему приходят на память картины родного края:
Отчего луна так светит тускло
На сады и стены Хороссана?
Словно я хожу равниной русской
Под шуршащим пологом тумана,
И, говоря о Босфоре, беседуя с персиянкой, он невольно вспоминает о родной стороне: У меня в душе звенит тальянка, При луне собачий слышу лай, Разве ты не хочешь, персиянка, Увидать далекий синий край? "Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий", — писал поэт, лирика которого, по его словам, была жива одной большой любовью к России.
С темой родного края связан еще один, весьма значительный цикл лирических произведений Есенина — его стихи родным. Семья для Есенина была неотделима от Родины. В этих произведениях поэт делится своими самыми сокровенными чувствами и думами. Обращение к родным часто было для Есенина прибежищем от той среды, которая мучительно действовала на него. Поэт неоднократно обращается к матери ("Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет"). Одно из стихотворений ("Все живое особой метой…") построено на резком противопоставлении сыновней любви поэта и презрения к окружающему его "чужому и хохочущему сброду". Задушевны и доверчивы беседы поэта с матерью. В "Ответе" он пишет:
Но время будет, Милая, родная!
Она придет, желанная пора!
Недаром мы
Присели у орудий:
Тот сел у пушки,
Этот — у пера.
"Милая, добрая, старая, нежная" — с этими словами, полными глубокой любви, обращался поэт к матери. Неоднократно поэт адресуется и к деду. Много стихов посвящено сестре Шуре. "Я красивых таких не видел", — писал о ней Есенин. "Ты запой мне ту песню, что прежде Напевала нам старая мать", — просит он ее и под эту песню вспоминает родной дом. Семья и родина — одно целое для поэта.
Есть еще одна группа лирических стихотворений Есенина. Такие стихи принято называть философской лирикой. В условном обозначении это приложимо и к целому ряду стихотворений Есенина, которые, впрочем, точнее было бы назвать лирикой житейских раздумий. Большинство этих стихов написано в 1925 году — в последний год жизни поэта. В этом году Есенину исполнялось тридцать лет. Он считал этот возраст значительным для лирического поэта, находил его критическим для себя, переломным:
Видно, так заведено навеки
К тридцати годам перебесясь
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
Есенин много размышляет над жизнью. Он критически оценивает свое прошлое, учитывает опыт прожитого, задумывается над будущим. В его лирике появляются новые мотивы, которые мы и называем философскими. Как в этих, так и в других стихах подобного рода, мы встречаем зрелые мысли поэта о жизни и видим, как он по-новому дорожит ею, приветствует ее. Поэт был прав, сказав: "Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины — основное в моем творчестве". Это чувство связывает воедино все лирические произведения Есенина: стихи с отчетливо выраженной общественно-политической тематикой, любовную лирику и стихи о природе, лирический цикл произведений, обращенных к сестре и матери, лирику философских раздумий. В этом заключалась своеобразная цельность поэта, несмотря на те внутренние противоречия, которые не покидали его до конца жизни.
