Алигер предстает перед читателями
“поэтом со своим голосом, со своей интонацией,
Со своим собственным видением мира.”
М. Светлов
“Смолоду меня бесконечно тревожило, что нет в моей биографии никаких эффектных подробностей и невероятных обстоятельств, — пишет Алигер в последнем томе ее трехтомного собрания сочинений, – и, что, пожалуй, всю-то ее я без труда могла бы уместить на одной странице, и мне всегда бывало трудно ее писать или рассказывать”. И далее: “Я твердо убеждена в том, что мои книги являются гораздо более подробной и значительной моей биографией, чем все остальное, что я могу о себе рассказать”.
Эту “трудность” испытывали и ее друзья, которые в своих статьях о ней отмечали отсутствие в биографии поэта “примечательных внешних факторов”, схожесть с биографиями многих женщин ее поколения, особенно в военные годы.
Однако “примечательные внешние факторы” все же были: она была награждена орденами Трудового Красного Знамени и “Знак почета”, ей была присуждена Сталинская премия, ее систематически печатали во многих газетах и журналах, в том числе центральных, издавались сборники ее произведений и книг, по ним ставились пьесы, шедшие во многих театрах страны, ее стихи перекладывались на музыку. Она была дружна с известными писателями, ее воспоминания о них являются ценным вкладом в литературу, как и ее переводы на русский язык многих иноязычных авторов.
Маргарита Иосифовна Алигер родилась в Одессе в октябре 1915 года в небогатой еврейской семье.
Дни стояли ясные, косые,
Непогода улицы мела.
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.
Отец Маргариты служил “в каких-то конторах, давал уроки, делал переводы технических работ с языков, которые изучал самоучкой”. Это был способный, разносторонне эрудированный человек, но неудачник. Дважды он пытался получить высшее образование, поступая то в консерваторию, то в юридический институт, и дважды вынужден был бросать учебу из-за необходимости зарабатывать на жизнь и содержать семью свою и больного брата, а также стариков родителей.
Девочка была единственным ребенком в его семье, и отец ее очень любил. “А я, – вспоминает Рита, – очевидно доставляла ему немало огорчений, потому что была отнюдь не примерной девочкой, дружила только с мальчишками, лазила по деревьям, гоняла голубей, хорошо плавала и в любую погоду далеко уплывала в море.”
Огорчением отца, страстно любившего музыку, было и полное отсутствие музыкальных способностей у дочери и безрезультатные попытки сделать из нее музыканта. Отец умер, когда Рите не было еще десяти лет.
Мать была обыкновенной еврейской женщиной, которая “хозяйство ладное вела, доброю хозяйкою сидела у большого круглого стола”.
С раннего детства девочка полюбила книги и считала их “удивительными творениями природы”. Первым любимым поэтом оказался Некрасов, как-то получилось, что она узнала его раньше, чем Пушкина.
С большой любовью Алигер вспоминает школу, где она проводила большую часть времени, чудесных педагогов, которые создавали в школе атмосферу дружбы, доброжелательности, учитывали индивидуальные склонности учеников. На школьных праздничных вечерах утраивались лотереи с розыгрышем изделий, изготовленных ребятами (вышивок, рисунков, лепок и т. п.) Полученные деньги летом использовали для экскурсионных поездок. “Так, – вспоминает бывшая ученица, – я совершила первые путешествия моей жизни: низовья Днепра, заповедник Аскания-Нова, Крым, Кавказское побережье Грузии... Ах, какие это были веселые, увлекательные, чудесные поездки! Да, моя школа – это огромный вклад моей биографии, она многое определила в моем становлении”.
Школьные путешествия не только отвечали ее непоседливому характеру, но, возможно, были одной из причин ее постоянной тяги к новым местам, переездам, знакомствам. Позже она напишет:
Жизнь моя – железная дорога,
Вечное движение вперед.
...............................................
Чтоб в чудесном гомоне и гуле,
Чтоб в пути до самого конца
Вкруг меня всегда дышали люди
Разные, несхожие с лица.
К школьным годам относятся и первые попытки Риты писать стихи. Она писала их к каждому празднику, в честь каждого школьного события. Эти попытки, однако, не были продолжительными, познакомившись с поэтами-классиками и такими современными, как Маяковский, Багрицкий, Светлов, она сочла “серыми” свои сочинения и решила стихотворчеством не заниматься.
После окончания семилетки Рита поступила в химический техникум, работала на химическом заводе, готовилась стать химиком. Но года через два она поняла, что у нее “нет другой любви, кроме поэзии, нет другой жизни, кроме литературы”.
В шестнадцать лет она оставляет техникум и свою Одессу, уезжает в Москву.
Началась тяжелая жизнь без собственного крова и средств, без родных и близких. Но молодость все преодолевает, все меркнет перед счастьем встретиться со своей мечтой. Вокруг была Москва с ее театрами, литературными вечерами в Политехническом музее и Доме писателей, встречами с уже известными поэтами и писателями литературной группы при журнале “Огонек”. Группу возглавлял тогда интересный писатель Ефим Зозуля, погибший в начале Отечественной войны.
Маргарита сняла “угол” и поступила на работу в библиотеку института ОГИЗа, а затем в заводскую многотиражку. И упорно писала стихи.
30-е годы явились годами становления Маргариты Алигер как поэта. В 1933 году в “Огоньке” были опубликованы ее первые стихи.
Появилась тяга к знаниям; она поступила в новый, открытый Союзом писателей, Вечерний рабочий литературный университет, который, по ее словам, сделал ее “образованным человеком, дал систему и навыки, необходимые для приобретения образования”, научил организовывать и ценить время.
С 1934 года она стала активно печататься в газетах и журналах, выступать со своими стихами. Во время гражданской войны в Испании они вчетвером, Е. Долматовский, К. Симонов, М. Матусовский и она, “писали стихотворное послание героическому испанскому народу”, она читала его на торжественном вечере в присутствии приехавших из Испании Рафаэля Альберти и Марии Терезы Леон.
“С 1934-го по 1939-й годы, – пишет Алигер, – я побывала: в Ленинграде и на Севере, в Карелии и на Белом море, на великих наших реках Волге, Каме, Оке, Белой, в Средней Азии; в Киргизии, Узбекистане, Азербайджане, Грузии, Сванетии, на Украине и в Белоруссии. В поездках рождались новые стихи, которые охотно печатали различные издательства.
Старшие коллеги Алигер, П. Антокольский и В. Луговской, привлекли ее к переводу поэтов братских республик. Началась ее удивительно разнообразная переводческая деятельность.
Согласно Библиографическому указателю “Русские советские писатели, поэты” (т. I, М., 1977), Алигер перевела около 40 поэтов с болгарского, грузинского, еврейского (идиш), азербайджанского, украинского, латышского, узбекского, венгерского, литовского, корейского языков. Ее перу принадлежат переводы П. Неруды, Л. Украинки, Л. Арагона, Л. Квитко. Часть переводов вошла в ее книгу “Огромный мир”. “Нельзя не говорить без уважения о многолетней переводческой деятельности Алигер, – пишет ее друг поэт М. Матусовский, – переводящей стихи так, что они становятся фактом отечественной поэзии. Это благодаря ей русские читатели познакомились и почувствовали своеобразие многих поэм Луи Арагона, Пабло Неруды, Самеда Вургуна и ряда других поэтов”.
Как и большинство ее сверстников, в 30-е годы Маргарита жила во власти господствовавших тогда мифов о Советском Союзе как о строителе нового мира, советском обществе как о самом лучшем и справедливом, о Сталине как о великом и мудром вожде. Антисемитизм в те годы не был заметен. Она вступила в комсомол, была депутатом районного совета Красной Пресни. До разоблачения “культа личности” и всеобщего прозрения было еще очень далеко.
В самом конце 30-х годов она вышла замуж. И с этого времени судьба преподносит ей череду бесконечных взлетов и трагедий.
Ее муж, молодой композитор (старше Маргариты на три года) Константин Макаров-Ракитин окончил Московскую консерваторию и был аспирантом у композитора профессора Н.Я. Мясковского. Музыкальную школу он закончил в Ростове-на-Дону, где учился у педагога Н. Ракитиной, усыновившей его (отсюда его двойная фамилия, но почти во всех литературных источниках вторая часть фамилии почему-то опускается).
Первые трудности у молодоженов были материальные, даже двух стипендий не хватало на жизнь. После мучительной болезни умер их годовалый сын.
Как только началась Великая Отечественная война, Константин ушел добровольцем на фронт и вскоре погиб в бою под Ярцевом.
Он успел написать несколько песен на стихи своей жены, в частности комсомольскую “Город на Амуре”, “Лагерную артиллерийскую” (“Плыли тучки в небе чистом”), и фортепианных пьес, а также оперу “Невеста солдата” по повести В. Катаева “Шел солдат с фронта” (либретто М. Алигер).
В Музыкальной энциклопедии сказано, что “сочинения Макарова-Ракитина отличаются мелодичностью, яркостью”.
Маргарита тяжело переживала гибель мужа. “С пулей в сердце я живу на свете” – писала она. Его памяти она посвятила стихотворение “Музыка”, о котором через много лет вспомнит поэт П. Антокольский: "С тех пор как написаны эти строки, прошло почти 30 лет, но они живут в неприкосновенной свежести первооткрывателя. Сознаюсь откровенно, но мне и по сей день разрывает сердце упоминание о бедном осиротелом пианино, оставшемся в доме “как маленький памятник жизни твоей”".
Макаров-Ракитин был не единственным, кто писал музыку на стихи Алигер. Позже другие ее стихи, написанные в соавторстве с М. Матусовским, были также переложены на музыку и вошли в сборник “Красноармейские песни”.
С 1938 по 1940 год ею были опубликованы три книги стихов, задуманы новые работы, но все изменила война.
Маргарита Иосифовна пишет, что на анкетный вопрос об участии в Великой Отечественной войне она всегда хотела ответить так: “Да, участвовала, активно и горячо, всей своей душой, с 22-го июня 1941 года и до Дня Победы. Мне хочется написать о том, что в первые дни войны меня приняли в партию, что у меня на войне погиб муж, что я изо дня в день работала не покладая рук в тяжких условиях военного времени, одна растила и вырастила двух детей, – одним словом жила так же, как миллионы других советских женщин, солдатских вдов, матерей и сирот. Свою жизнь, свою личную судьбу, схожею с судьбой многих и многих, считаю я самым прямым и непосредственным участием в войне”.
Она понимала, что могла “жить, работать и верить в будущее только благодаря тем, кто стоит на переднем крае и каждую минуту может погибнуть”. Им Алигер посвятила многие свои лирические стихи, составившие сборники военных лет “Памяти храбрых” (1942), “Лирика” (1943), “Стихи и поэмы” (1944).
С первых дней войны Алигер работала корреспондентом центральной газеты летчиков “Сталинский сокол” и по заданию редакции выезжала на различные участки фронта, около года провела в блокадном Ленинграде. Ее стихи систематически печатались в газетах, звучали по радио.
В те годы созданы ее самые знаменитые поэмы “Зоя” и “Твоя победа”. Судьбы этих произведений и их влияние на судьбу самого автора оказались резко различными.
Когда в декабре 1941 года газеты сообщили о том, что немцы казнили (повесили) 18-летнюю московскую школьницу Зою Космодемьянскую за участие в партизанской борьбе, Алигер, по ее словам, не сразу поняла, что это и есть ее тема. Но по мере того как она собирала материал, встречаясь с теми, кто знал Зою, с ее матерью, товарищами и учителями, партизанами из ее отряда, знакомилась со школьными тетрадями, сочинениями, записными книжками девушки, возникла безоговорочная необходимость написать об этом.
“Зоя” – невыдуманная поэма, – рассказывает автор, – я писала ее в 1942-м году, через несколько месяцев после гибели Зои, по горячему следу ее короткой жизни и героической смерти... “Зоя”, в сущности, стала поэмой и о моей юности, о нашей юности. Я писала в поэме обо всем, чем жили мы, когда воевали с фашизмом, обо всем, что было для нас в те годы важно”.
За поэму “Зоя” Алигер была присуждена Сталинская премия второй степени. Указ 21 марта 1943 года подписал Сталин. А через две недели, 3 апреля, газеты опубликовали письмо автора поэмы, в котором она просила передать эту премию, 50 тысяч рублей, на вооружение Красной Армии, на усиление ее артиллерийского оружия.
О присуждении поэме Сталинской премии указывается во всех ее изданиях, но о том, как она ею распорядилась, не упоминается.
Сталин безусловно читал поэму (он не подписывал, не читая) и не мог не оценить таких строк о нем:
И повсюду Сталин говорил
Медленно, спокойно и негромко
..................................................
Предстоит еще страданий много,
Но твоя отчизна победит.
Кто сказал “Воздушная тревога?”
Мы спокойны – Сталин говорит.
Или о допросе Зои немецким офицером:
Хриплый лай немецкого приказа –
Офицер выходит из дверей.
Два солдата со скамьи привстали,
И, присев на хромоногий стул,
Он спросил угрюмо
– где ваш Сталин?
Ты сказала: “Сталин на посту”.
Зое Космодемьянской было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Через 25 лет, при очередном переиздании поэмы, Алигер предложили скорректировать ее. Она отказалась: “Я знаю оценку, данную Сталину и его деятельности историей, и этим я сегодня отличаюсь от Зои. Такого различия не было между нами, когда писалась поэма, и я не считаю себя вправе корректировать ее теперь с высоты своей сегодняшней умудренности”. Первоначальный текст поэмы сохранен во всех многочисленных последующих изданиях.
Успех поэмы вдохновил Алигер воплотить тему “Зои” в драматическое произведение. Так появилась пьеса-драма “Сказка о правде”. Она с большим успехом прошла более чем в 25 театрах страны от Хабаровска до Риги, включая театры Москвы и Ленинграда.
Композитор В. Юровский создал на стихи Алигер музыкально-драматическую поэму “Зоя” для чтеца, сопрано-соло, хора и симфонического оркестра. Чтение поэмы заканчивается словами: “И уже почти что над снегами, легким телом устремясь вперед, девочка последними шагами босиком в бессмертие идет”.
Подобно Зое, ушли в бессмертие, защищая свою страну, многие другие девушки. Они не могли знать друг о друге, как не могла знать о них и Алигер. Их имена открываются до сих пор.
